видео смотрела. И откуда она это узнала?.. Ума не пригвоздю… Ты никому не говорила? Ну, так случайно, мимоходом, может быть? Девчонкам, может?". — "Что ты, нет, конечно!". — "Из нас тоже никто не мог ляпнуть… Но кто-то ведь все-таки заложил… Хм… Ну, ладно, потом выясним, а для тебя сейчас, главное, подготовиться к разговору с Легендой. Думаю, она тебя тоже не сегодня-завтра вызовет. Только не нервничай и не бойся, хорошо? Говори, что была на даче всего один раз, что смотрели тогда… ну, не тот фильм, который мы тогда смотрели, а какой-нибудь другой. Что-то про гангстеров, скажи. Это не так чревато, чем то, что мы тогда на самом деле смотрели… Ну, ты понимаешь, да?.. Но и это кино про гангстеров ты, мол, тоже до конца не досмотрела и ушла. Тем более, что так оно и было на самом деле… Да, и про чинзано, которое мы тогда пили, — естественно, ни слова! А если спросит — отказывайся! Тася ведь нам шьет еще и распитие алкоголя — ну, 14-го числа, когда она нас сцапала". — "А вы на самом деле тогда пили?". — "Да по пять капель буквально… Честное слово!.. Причем, ни Тася, ни Шерсть этого не видели: Шерсть просто пустую бутылку на столе заметила. Мы сказали, что это старая бутылка. Так что, здесь они ни хрена не докажут". — "Знала я, что все это добром не закончится. Не надо было тебе, Толик, больше ходить на эту дачу. Я же тебя тогда предупреждала". — "Ну, значит, не зря предупреждала… Сейчас-то чего говорить об этом, пилить опилки… Что случилось, то случилось, поезд уже ушел. Сейчас важно смягчить карательные санкции. А сделать это можно двумя способами: а) демонстрируя неподдельное раскаяние в совершенном необдуманном поступке и б) упирая на то, что смотрели один-единственный раз и одним глазком. Как Кутузов на Бородинскую битву… То есть, ты вроде как один раз смотрела, а мы с пацанами, получается, — два. Но не больше". — "Я все поняла, Толик". — "Надеюсь, что так… Сильно тебе от родителей влетит?..". — "Не думаю. Мама по-прежнему болеет, поэтому к директрисе отец пойдет, если что. Если трезвый будет… А он меня и не ругает никогда — ни пьяный, ни трезвый. Потому что любит очень. А твоих родителей вызывали уже?". — "Хуже: Тася с завучем 15-го домой ко мне приходили". — "Зачем?..". — "Искали западные видеокассеты: мол, раз я на даче у Перса видео смотрел, значит, дома у меня тайник с этими кассетами должен быть". — "Ересь какая-то… Ну, и нашли что-нибудь?..". — "Нет, конечно! С чего бы вдруг?.. Да черт с ними со всеми!.. Я как-нибудь выкручусь. Мне за тебя боязно. Но только ты ничего не бойся, ладно, Ника? Все будет нормально. Не убьют же они нас, в самом деле". — "Я не боюсь. Спасибо тебе, Толик! Ты — настоящий друг".

На допросе у директрисы Ника держалась спокойно и бесстрашно, чем еще больше вывела Легенду из себя. "С какой стати ты вообще пошла на эту дачу?!", — взревела Легенда. — "Просто так. Провести время с одноклассниками". — "Ты понимаешь, что говоришь?! Школьница пошла на дачу, чтобы "провести время" с мальчиками!.. Кошмар!". — "А что, девочкам только с девочками можно общаться? Я ничего не знала об этом правиле. Где это написано?". — "Написано — село Борисово!.. Не дерзи мне! Девочкам можно общаться с мальчиками, но только — в школе и только по учебным вопросам! Для чего-либо "другого" ты мала еще!". — "Только в школе?". А как же походы и поездки?". — "Не перебивай! Я повторяю: общаться можно только по учебным вопросам! А не шляться к мальчикам на дачу и не смотреть там всякую мерзость! Это верх бесстыдства и аморальности!". — "Я не знаю, что вы, Елена Геннадьевна, называете "бесстыдством", но я, во-первых, не шлялась, а была там только один раз, а, во-вторых, мы просто общались. И из любопытства решили посмотреть видеокассету. Однако я ее даже до середины не досмотрела и ушла". — "Почему?". — "Поняла, что не хочу это смотреть". — "Ты бы лучше это раньше поняла! А не когда уже поздно было!".

Комсомольский приговор секте видеолюбителей, как и предрекала завуч в доме у Толика, предстояло вынести на общешкольном комсомольском собрании. Анонс и краткую повестку предстоящего собрания девятому классу огласила Тася, наказав явиться на судилище всем без исключения. Известие о том, что Толика, Кола и Перса поймали за просмотром западных фильмов, не было новостью для девятого класса: ядовитая Шерсть первым делом поведала подружкам о сногсшибательных событиях памятного траурного дня. Однако тот факт, что к этому делу оказалась причастна и Ника, ошеломил и взволновал класс: к Нике хорошо относились не только пацаны, но и девочки — несмотря на то, что она считалась первой красавицей класса.

"А ну-ка, пойдем поговорим", — на следующей перемене Кол взял Толика за плечо. Под глазом у Кола темнел синяк цвета грозового неба: отец Кола был не таким трепетным родителем, как отец Ники, и всеми подручными средствами выразил свое решительное неодобрение действиями сына. "Тэтэ, а как это вдруг учителя узнали о том, что Ника тоже была на даче?", — спросил Кол Толика. Грозовой фронт сгущался не только в синяке, но и в самих глазах Кола. "Ты меня об этом спрашиваешь?" — Толик, не мигая, смотрел на одноклассника. — "Тебя". — "А я тебя об этом хочу спросить". — "Я никому не говорил". — "И я никому". — "А кто? Перс тоже молчал". — "Я тоже хочу знать: кто? Скажи мне об этом, Кол! Кто нас заложил?". — "Я-то откуда знаю? Если бы знал, я бы тебя сейчас не спрашивал". — "Вот и я не знаю, Кол. Но очень хочу знать, кто же нас всех заложил. Ведь кто-то же заложил!.. Кто-то же 14-го числа сказал Шерсти, что мы сидим на даче у Перса. И этот "кто-то" был явно не один из нас. И не Ника. Ей-то зачем было заодно и себя подставлять?". — "Да, это правда… И что ты думаешь по этому поводу?". — "Не знаю, что и думать, Кол… Возможно, Ника кому-то из девчонок проболталась ненароком. Она, впрочем, уверяет, что держала язык за зубами… А, может быть, кто-то выследил, как мы ходим на дачу. Может, сама Шерсть как-нибудь и выследила. С нее станется".

Комсомольские собрания, по традиции, проводились в актовом зале. Задние ряды в этих случаях пользовались у пацанов такой же популярностью, как первые ряды партера у завзятых театралов: пока на сцене бухтели о насущных задачах и новых рубежах, на задворках комсомольского