Шрифт:
Закладка:
Ко мне обращались люди, передавал их просьбы Тулееву: одному почку пересадить, другому ребенка на реабилитацию отправить, и он никогда не оставался в стороне, сразу включался.
На мой семидесятилетний юбилей Аман Гумирович пригласил в администрацию, собрал новых замов, многих из которых я уже не знал, и при них вручил мне орден Почета Кузбасса. Сказал, чтобы я непременно присутствовал и на совещании облсовета, посвященном большому празднику – семидесятипятилетию Кемеровской области. Я пришел. За сценой накрыли стол, Тулеев посадил рядом с собой, заметил, что не пью.
– Врачи запретили и алкоголь, и сигареты, – объяснил я.
Посидели и поговорили мы тогда в последний раз. Потом замом к Тулееву пришел Цивилев, а вскоре случился пожар в «Зимней вишне». Ехать и утешать Амана я смысла не видел, без меня есть кому это делать. Президент Путин вот приехал, поддержал.
Не по делу взялись долбить губернатора, считаю. Откуда ему знать, что какие-то пожарные за взятку поставили подпись, не проверив объект. Этим должны заниматься те, кому положено, – полиция с МЧС.
Беда Тулеева в том, что задержался он на своем посту. Надо было пораньше уйти. Если взять историю страны, все «пересидевшие» правители, начиная с Ивана Грозного, уходили плохо. При всем том, что Тулеев очень много сделал для Кузбасса, народ его любил, а Кремль уважал, время берет свое, оно безжалостно. И люди видели, что некогда матерый глава стал старым, болеет. Более всего наша старческая немощь вызывает протест у молодых. Старики более лояльны.
Наверное, Аману Гумировичу казалось, что он все делает как раньше, народ его понимает и поддерживает. С властью трудно расстаться, она дороже денег. Ушел бы, когда болезнь дала о себе знать, был бы сейчас почетным губернатором. А теперь крайне трудно вымыть из народной памяти осадок, оставленный «Зимней вишней» и многократно усиленный СМИ.
Собственными глазами видел и чувствовал, как близко к сердцу он принимал любую трагедию. И людям, попавшим в беду, всегда помогал. У него младший сын погиб, Тулеев знает, что такое потерять ребенка. По многу раз в год ездил на кладбище. Могилы матери и Андрея для него святое.
Пытаюсь поставить себя на место Тулеева: что говорить президенту, который прибыл в Кемерово после пожара? Извините, что подвел вас, не оправдал доверие? Может, и не самые уместные слова на фоне людского горя, а как по-другому?
Когда случилась трагедия, отовсюду в Кемерово понаехали бритоголовые, стояли в толпе, орали, подогревали людей. Уверен, их привезла оппозиция, чтобы разжечь костер и поднять страну на протестные выступления. Выйди Тулеев в тот момент к людям, они порвали бы его, и милиция не спасла бы. А за что? Для него это было такое же горе, как и для всего Кузбасса. Люди для него всегда были на первом месте, он очень много делал для пенсионеров, женщин и детей, вводил льготы, дополнительные выплаты. Все, что можно было, отдавал на социальные программы. Напрягал собственников, заставляя вкладывать в регион.
Не уверен, что стоит обращать внимание на тех, кто забыл о нем после отставки и отбежал на безопасное расстояние. Большинство людей вертится вокруг действующего губернатора, чтобы получить выгоду, что-то поиметь. Говорят, после того как президент позвонил Тулееву справиться о здоровье, а потом наградил орденом, многие побежали в обратную сторону. А я никогда не метался и от своего губернатора не отрекался…
Мне искренне жаль, что Тулеева задолбили, пропустив через мельничные жернова. Ушел он бесславно. Хотя достоин славы и почета.
Но уверен, по закону истории все к Аману Гумировичу еще обязательно вернется!
МИХАИЛ НАЙДОВ
Герой Кузбасса, глава Кемеровского областного общественного фонда «Шахтерская память»
Не надо плевать в спину ушедшему
Называю себя коренным кузбассовцем. Для семи поколений нашей семьи, от прапрадедов до правнуков, Кемеровская область – родная земля.
Мне довелось работать во многих городах, все-таки жизнь прожита большая – восемьдесят семь лет. В молодые годы я трудился в Киселевске начальником участка, потом стал парторгом шахты. Душа лежала к горняцкому делу, я рвался на производство, но обком не отпустил, а с партийной дисциплиной не поспоришь. В тридцать лет меня избрали секретарем Киселевского горкома КПСС. Словом, двигали быстро. Но в 1970-м мне все-таки удалось освободиться от цепкой хватки партноменклатуры. Я пошел директором на шахту «Северная» в Кемерове. Отработал на ней, потом возглавил шахту имени Ленина в Междуреченске. Затем работал начальником комбината «Кузбассшахтострой», гендиректором научно-производственного объединения «Прокопьевскгидроуголь», имея в подчинении шестьдесят четыре тысячи человек, двадцать шахт, разрезов и обогатительных фабрик, машиностроительных заводов, которые располагались в Прокопьевске, Новокузнецке, Белове. А еще были научно-исследовательские институты в Новокузнецке, Новосибирске, Прокопьевске…
В конце восьмидесятых годов случай свел меня с начальником Кемеровской железной дороги Аманом Тулеевым. Мы тогда осваивали Талдинское месторождение. «Прокопьевскуголь» совместно с «Кузбассразрезуглем» начал строить несколько шахт, в том числе Кыргайскую. Угля добывали много, а железнодорожная колея оставалась одна-единственная. И никто ничего не предпринимал, чтобы изменить ситуацию. Переговорил с Аманом, и мы решили сами выходить из положения. Я дал железнодорожникам три бульдозера, четыре вахтовки и выделил семнадцать квартир в Новокузнецке. Аман взамен начал строить второй путь. И построил!
Таким было наше знакомство. Потом настал 1989 год, шахтеры объявили забастовку, прекратив отгрузку угля. По всему Кузбассу на рельсах стоял порожняк. Ни туда ни сюда. Аман бегал по гендиректорам шахт, уговаривая начать отгрузку. И ко мне приезжал. Стачка 1989-го застала меня на посту генерального в «Прокопьевскугле». Но у меня в хозяйстве был порядок, работа не останавливалась даже во время шахтерских митингов.
Созданные на волне народного возмущения рабочие комитеты получили на выборах треть мест в облсовете и затеяли катавасию. Руководители крупнейших предприятий области – угольщики, металлурги, химики, строители – общались между собой и прикидывали, кого ставить во главе Кузбасса, чтобы противостоять этим отморозкам. Все настаивали на том, чтобы меня избрать председателем исполкома, а Тулеева – спикером областного совета. Мы упирались, поскольку Аман с большой охотой и любовью работал начальником железной дороги, а я с тем же рвением – в «Прокопьевскугле». Обоим не хотелось влезать в чужую историю, впутываться в политику.
Трижды, как в сказке, собирались генеральные директора. И каждый раз взывали к нашей совести. В итоге мы согласились с решением большинства. Прошли выборы, и
