Конечно, развитие туризма в Горной Шории выглядело в конце девяностых утопией или авантюрой. Не было денег на выплату зарплат, а мы собрались строить курорт, обустраивать трассы, открывать гостиницы. Даже некоторые таштагольцы роптали, не видя перспектив в нашем начинании в столь трудное для страны время. Помню, поднялись с Аманом Гумировичем на стареньком ратраке на уступ горы Зеленая, и я взялся рассказать ему о наших планах. У Тулеева феноменальное чутье, он сразу улавливает суть и предвидит, выйдет ли из идеи толк. Повторять ему не пришлось, Аман Гумирович моментально понял, что дело с курортом пойдет. Возможно, на решение повлияло и то, что его сын Дмитрий, будучи студентом, приезжал с друзьями кататься в Шерегеш. Я-то об этом узнал много позже, но Тулеев, видимо, принял во внимание и факт из биографии сына: молодежи здесь интересно.

В то время на склоне стояли два бугельных подъемника. Их сняли и поставили кресельный. Я думал, что нам его хватит лет на двадцать. Но стоило появиться первой «креселке», начали образовываться очереди из лыжников, и губернатор поставил задачу строить новые подъемники. Сегодня на склонах их уже восемнадцать, и все равно на пике сезона приходится постоять, чтобы подняться на гору.

Двадцать лет назад мы действовали интуитивно и спонтанно, не существовало единого плана территориальной застройки и представлений, что хотелось бы видеть в итоге. Мы были рады каждому инвестору и предоставляли для благоустройства любой приглянувшийся участок – лишь бы дело продвигалось вперед. Люди с деньгами начали строить гостиницы в меру собственного вкуса, который, честно говоря, иногда оставлял желать лучшего. Аман Гумирович приехал, посмотрел и сказал: «Стоп, сейчас понастроят сараев, что мы потом с ними будем делать?» Тулеев дал команду сделать добротную гостиницу, впоследствии получившую название «Губернаторская». Ее позже продали, с лихвой вернув деньги в бюджет. Остальным инвесторам сказали: должно быть не хуже. Критики все равно хватает, говорят, в Шерегеше не выдержан единый стиль, нет улиц. Соглашусь, сегодня все выглядит именно так, но в то время главной задачей для нас было завлечь инвестора, чтобы поправить экономику района, создать рабочие места.

Раньше у подножия горы на лавочках и самодельных табуретках сидели бабушки, торговавшие семечками, пирожками, варежками и поделками из дерева. Аман Гумирович посмотрел на этот «базар-вокзал» и распорядился: «Эта вся кустарщина никуда не годится, постройте для продавцов красивые домики». И туристам приятно, и бабушки ничего себе не отморозят. Выстроенные в ряд торговые павильончики в едином стиле и сейчас стоят. Неплохо смотрятся.

Тулеев поддержал и развитие в Таштаголе на горе Туманная Губернского центра горнолыжного спорта, который сегодня является лучшей в стране базой подготовки сноубордистов. Если Аман Гумирович принимал решение, можно было не сомневаться, что будет мощно, сильно и полезно для людей. Губернский центр – не туристический объект, а школа олимпийского резерва. А кроме того, место зимнего отдыха для таштагольцев и гостей со всех уголков России. На горную подготовку к нам приезжают и боксеры, и тяжелоатлеты.

На просьбу Тулеева помочь детям-инвалидам откликнулась компания СУЭК, и у нас стали поправлять здоровье местные и приезжие ребятишки, которые проходят реабилитацию по специальной авторской методике, зимой катаясь на горных лыжах, а летом – на роликах.

Таштагольские дети бесплатно пользуются подъемниками. Можно было бы брать деньги и за счет этого снижать дотационность района, но Аман Гумирович понимал, что моим землякам недоступны многие блага цивилизации – театры, филармонии, цирк. Значит, будем компенсировать спортом! На гору Зеленую в Шерегеше не сунешься, там правит бизнес, никто не пустит на трассу бесплатно или со скидкой пятьдесят процентов. А на Туманной в Таштаголе местные жители катаются за полцены, а дети – даром.

Тулеев поддержал развитие Губернского центра горнолыжного спорта, который сегодня является лучшей в стране базой подготовки сноубордистов.

Вдоль трасс мы поставили домики под вывеской «Губернский чай», где можно погреться и попробовать напиток, настоянный на местных травах. За это денег не берут, еще и конфеткой угостят. А началось с того, что монголы подарили Аману Гумировичу юрту. Он позвонил мне: «Володь, тебе нужна?» Как отказаться, если губернатор предлагает? К тому же я хохол – в хозяйстве все пригодится. Сначала мы поставили юрту возле музея этнографии и природы Горной Шории. Постепенно интерес к ней у народа иссяк, и юрту перенесли на гору Зеленая тоже как экспонат. И тут Аману Гумировичу, который наблюдал за спускающимися на лыжах со склона детьми, пришла в голову мысль: «А давай устроим в юрте чайную, чтобы ребятишки могли погреться, перекусить конфетами и печеньем». С этой монгольской юрты и началась традиция губернских чайных. Вскоре они спустились с гор Туманной и Зеленой и распространились по всей области.

Я многим обязан Аману Гумировичу и считаю его своим учителем. В конце девяностых специально ездил на аппаратные совещания, смотрел, как он руководит, перенимал методы управления. Тулеев всегда четко ставил задачу и жестко требовал ее выполнения. Он все держал в голове, никогда не забывал, с кого и что спрашивать. В Таштагол первое время наведывался по пятнадцать-двадцать раз за год. Сам курировал строительство дорог, проезжал по вновь проложенным участкам, встречался с подрядчиками. Да, Тулеев неотступно держал в поле зрения перспективу и упорно шел к ней, но за масштабными целями всегда видел человека.

Вот едем мы по району, следуя в дальний поселок. Вдоль обочины идут бабушки. «Остановись! – говорит Тулеев водителю. – Давай людей подвезем». Его сразу узнавали: «Аман Гумирович!» Коренные жители – шорцы, привычные ходить пешком, с радостью соглашались, их же везет сам губернатор! Это не был пиар, работа на публику, его никто в тот момент не видел, и я – очевидец – рассказываю об этом лишь сейчас, когда Тулеев ушел со своего поста. Единственное, что заставляло Амана Гумировича так поступать, – уважение к людям, желание помочь и поддержать.

В другой раз мы облетали территории во время лесных пожаров. Смотрим, по улице Тургенева движется похоронная процессия. Я знал, что хоронят родственника паштыка – старосты шорцев. Взял и сказал Тулееву, мол, так и так, у уважаемого человека горе. Вертолет приземлился, мы отправились на совещание, но прежде Тулеев достал кошелек и послал помощника с деньгами к паштыку, чтобы помочь и поддержать семью ушедшего. Это дорогого стоит.

Помню, однажды были с Тулеевым в Усть-Кабырзе, обсуждали перспективы строительства музея ГУЛАГа, инициированного Аманом Гумировичем. После совещания пошли с губернатором вдоль дороги в сторону Таштагола. Идем, разговариваем. Вдруг встречная машина