Не скрою, у меня с ним случилось и несколько моментов непонимания. Аман Гумирович предлагал перейти работать в область, звал к себе первым замом, а я не соглашался. Один разговор выдался особенно жестким, но я настоял на своем. Тулеев не понял моего упрямства и какое-то время со мной не разговаривал.

Дело в том, что я сильно привязался к Таштаголу. Раньше думал уехать в Тяжин, откуда я родом, а сейчас и думать забыл. Район тяжелый, но я все в нем изучил. Для этого мало проработать пять и даже десять лет. Надо жить этими местами, чтобы, приезжая в самый отдаленный поселок, держать в голове, что было, что стало и что еще нужно сделать. И я знаю живущих там людей, и они меня знают. Даже совещание могу вести, только когда полностью контролирую обстановку и владею информацией. Пришел бы я к Тулееву, скажем, замом по инвестициям. Да я бы сам себя съел, пока разбирался, что к чему, а Аман Гумирович не стал бы ждать, не дал бы времени на вхождение в курс дела. Потребовал бы результата здесь и сейчас. Я видел, как жестко Аман Гумирович работает со своими замами, – я бы такого давления не выдержал. «Вы сами выгоните меня через короткое время. Я не сдержусь, отвечу, тут вы и рубанете с плеча», – убеждал я его. Будучи же главой района, я всегда находил с Тулеевым общий язык, не было такого, чтобы он меня оскорбил или незаслуженно отругал. Никогда!

В последние годы Аман Гумирович сильно болел, стал медленнее ходить, набрал лишний вес, но мысль осталась прежней – молниеносной. Он все просекал, все охватывал, помнил, где и к какому сроку что должно быть сделано. В любой момент я мог встретиться с ним, обсудить проблемы района, и Аман Гумирович, как и прежде, помогал их решать – никогда не отказывал Таштаголу. Он всегда был на связи, если не получалось сразу ответить, потом обязательно перезванивал и спрашивал по железнодорожному обычаю: «Володь, вызывал?»

Слышал мнение, мол, надо было ему раньше уходить, возраст и все такое. Наверное, мы – окружение Тулеева – виноваты в том, что не сказали прямо: «Аман Гумирович, пора!» Никто не осмелился. Я бы смог. Меня часто просили донести до губернатора информацию, которую сами не решались сообщить. Не знаю почему, может, робели или считали, что я человек особо приближенный. Но и я не стал предлагать Тулееву уйти добровольно. Мне кажется, люди бы не поняли, если бы он написал заявление и оставил Кузбасс. Его ведь много раз звали в Москву. Когда начинали бродить слухи, что заберут нашего губернатора, народ говорил: «На рельсы ляжем, но Тулеева не отпустим!»

Люди, если что не так, шли не к главе поселка, не ко мне, а сразу к Тулееву: «Аман Гумирович, есть дурак, все он делает не так, оторви ему голову».

Он навсегда останется моим учителем. У меня буквально крылья вырастали за спиной от его доброй поддержки. Раз в месяц я должен был с ним обязательно поговорить, а без этого словно стимул работать пропадал. Приходил к нему всегда с папкой и один за другим вытаскивал из нее вопросы, которые требовали решения, начинал с неотложных, а дальше – по мере убывания. За долгие годы уже чувствовал момент, когда у губернатора заканчивается терпение. После того как скажет: «Сколько там еще у тебя?» – можно было достать еще листок, максимум два. Как-то в Новокузнецке отмечали День металлурга. Я на въезде попал в пробку, чувствую, улицы вот-вот перекроют и до цели вовремя не доберусь. Звоню председателю облсовета Николаю Шатилову: «Ты где?» – «Мы едем с Аманом Гумировичем». – «Подберите меня. Если не попаду в вашу колонну, опоздаю к началу». Слышу, Николай Иванович обращается к Тулееву: «Тут рядом Макута стоит в пробке, давайте его возьмем». Договорились, куда мне подъехать.

Шатилов потом рассказал, что после завершения нашего разговора по телефону Аман Гумирович со вздохом произнес: «Все бы ничего, но сейчас Макута сядет к нам, достанет свою папку и начнет решать вопросы!» Я-то этой реплики не слышал, сел в микроавтобус и говорю: «Аман Гумирович, пока едем, что время зря терять…» И вытаскиваю свою папку. Они все буквально попадали со смеху. «Что я говорил?! У людей праздник, а ему лишь бы свои вопросы решить. Ну давай, что у тебя там?»

Его ведь много раз звали в Москву. Когда начинали бродить слухи, что заберут нашего губернатора, народ говорил: «На рельсы ляжем, но Тулеева не отпустим!»

Я бывал у Амана Гумировича дома, знаком с Эльвирой Федоровной. Она образец женщины, которая всегда поможет, но никогда не выйдет из тени мужа. Аман Гумирович говорит о ней с великим уважением. Когда приезжает к нам, всегда передает мне трубку поприветствовать землячку – Эльвира Федоровна родом из Мундыбаша. С сыном Тулеевых Димой у нас добрые отношения – он хороший, порядочный парень. Часто приезжал с друзьями на гору Зеленую покататься на лыжах – ребята своим примером много кому открыли путь на Шерегеш.

Застал я и Андрюшу… Его смерть стала страшным ударом для Амана Гумировича. Парк в Мундыбаше возле часовни, который они с Эльвирой Федоровной заложили в память о сыне, уже большой, сажали его всем миром. И мое дерево там есть. А всего около пятисот кедров. Это дерево прихотливое, нежное, если половина саженцев приживается, уже хорошо. В тулеевском бору отошло не более двадцати – лесники диву давались. А принявшиеся деревца уже шишки дают. Многие свои деревья подписали. Приходят теперь в парк помолиться возле часовни, постоять у своей кедрушки…

На 10 мая мы с ветеранами там проводим службу и поминальный обед. Кому можно, по рюмке выпьют, начинают разговоры, кому и как Аман Гумирович помог. Почти каждому есть что вспомнить…

Митрополит Кемеровский и Прокопьевский АРИСТАРХ

Глава Кузбасской митрополии

Благодарю Бога, что губернатором в Кузбассе был Аман Гумирович

Первый раз я увиделся с Аманом Гумировичем в августе 2006-го. Конечно, из СМИ уже многое знал о нем, всегда интересовался, что происходит в Кузбассе, ведь это моя родина.

Родился я в Кемерове, здесь же получил профессию горного инженера-открытчика, должен был заниматься разработкой месторождений полезных ископаемых открытым способом, но вместо этого поступил в Московскую духовную семинарию. Потом окончил академию, преподавал в ней, четыре года возглавлял келарскую