Шрифт:
Закладка:
Благодаря тому, что Аман Гумирович помогал решать наши проблемы, не хвастаясь, скажу, что сейчас район крепко стоит на ногах, уже и новый губернатор Сергей Цивилев поставил Шорию на третье место по эффективности управления.
В Таштаголе Тулеева все считают своим. А уж в Мундыбаше каждый почтет за честь назвать земляком. Здесь все так или иначе связаны с ним, с тех пор как он руководил железнодорожной станцией Мундыбаш. Кто-то играл с Аманом Гумировичем в одной волейбольной команде, горняки помнят, как решали с ним вопросы по загрузке руды, директора школ и детских садов с его помощью отправляли отдыхать детей.
Много полезного в работе руководителя я перенял у Амана Гумировича. Как и он, я открыт для общения, стараюсь не откладывать в долгий ящик вопросы, с которыми ко мне обращаются. Тулеев едва услышит о проблеме, сразу снимает телефонную трубку и задействует все нужные инстанции для ее немедленного решения. Независимо от того, одного человека касается проблема или города.
Однажды рассказал Аману Гумировичу про парня-афганца Игоря Карачева, живущего в рабочем поселке Каз. Игорь получил на войне тяжелые ранения: нога ампутирована, глаз поврежден. «Пошли к нему!» – вдруг говорит губернатор. Тулеев познакомился с ветераном и его мамой, расспросил, как живут, какие проблемы, и тут же организовал для семьи благоустроенную квартиру и протез для Игоря. Таких примеров, когда он не проходил мимо и с ходу помогал наладить жизнь, не счесть.
Люди, если что не так, шли не к главе поселка, не ко мне, а сразу к Тулееву: «Аман Гумирович, есть дурак, все он делает не так, оторви ему голову». Обращались по любому поводу: сосед запустил козу в огород, спорную межу не поделили… И Аман Гумирович терпеливо выслушивал каждого, вникал в ситуацию.
Если Тулееву приходили письма из Горной Шории, они непременно начинались со слов: «Мы с вами жили в одном поселке…», «Мой отец с вами работал…».
Любовь таштагольцев к Аману Гумировичу была огромной. Помню, как-то ехали через Каз, останавливаться не планировали. Но люди прознали, что мимо поедет Тулеев, и вышли к дороге, чтобы поприветствовать, помахать ему рукой. Аман Гумирович увидел, попросил остановить машину, вышел, мужчины, женщины обнимали его, а он – их. Я наблюдал за этой картиной и понял, что подержаться за Тулеева – как дотронуться до святыни, получить благословение.
В 1997-м юг Кузбасса затянуло противной едкой гарью – горела тайга. Дым шел со стороны Хакасии, мы облетали территорию на вертолетах, ища очаг возгорания. Пора было перекусить, и я предложил Аману Гумировичу заодно навестить отшельницу Агафью Лыкову, про которую писал известный журналист Василий Песков. «Ее хозяйство здесь неподалеку». Губернатор согласился: «Давай!»
Мы завернули на реку Еринат и сели на косу.
Это сейчас Агафья Карповна не чурается людей, а тогда, завидев незнакомого человека, уходила с глаз долой и больше не показывалась. Если что-то надумала своенравная отшельница, переубедить ее было невозможно. И физически, и морально она сильный, крепкий человек. Но Тулеев тоже глыба. И вот судьба свела их двоих на таежной тропинке.
Я встал чуть в сторонке и с интересом наблюдал за разворачивавшейся мизансценой. Сначала Агафья обратилась ко мне. Как к старому знакомому. Говорила гундосо, по-старославянски растягивая слова.
– Здравствуй, Владимир Николаевич.
– Приветствую, Агафья Карповна! Узнала, кого я тебе привез?
Она долго смотрела на губернатора снизу вверх – Аман Гумирович же высокий.
– Чай, Тулеев будет?
Откуда прознала?! Когда я в последний раз навещал отшельницу, еще ничего не предвещало грядущего назначения Амана Гумировича на область. И никто к ней больше не наведывался. Загадка!
Я пошел к дому Лыковой, понес привезенные продукты, а они с Тулеевым как встали на тропинке, так часа полтора с места и не сдвинулись, общались. Ему все интересно, вопросы задает, а она рассказывает. Я подошел: «Аман Гумирович, время поджимает, лететь надо, хватятся нас, искать начнут».
Тулеев четко ставил задачу и жестко требовал ее выполнения. Он неотступно держал в поле зрения перспективу и упорно шел к ней, но за масштабными целями всегда видел человека.
– Владимир Николаевич, часов-то нету, – гундосит Агафья.
Будильник, который мы ей привозили, видимо, не выдержал таежной жизни, сломался. И тут Тулеев снял с руки свой хронометр и отдал Лыковой.
«Надо этой женщине помогать», – сказал Аман Гумирович, когда летели обратно.
С той поры по поручению губернатора и при его поддержке мы по нескольку раз в год навещали Агафью Карповну, привозили продукты, инструменты, один раз взяли на борт козу. Таштагольский вертолет для таких перелетов я дать не мог: это непосильная нагрузка на бюджет. О полетах к Агафье губернатор договаривался с собственниками – «АэроКузбассом» или Сибирским деловым союзом. Аман Гумирович никогда не забывал отшельницу, с каждой оказией передавал что-нибудь вкусное и полезное.
А она в ответ слала письма с благодарностью, которые, знаю, Тулеев бережно хранил. Однажды Аман Гумирович позвонил мне: «Володь, душа болит! Как Лыкова к зиме подготовится?» Агафья Карповна стала слабеть в последние годы, она ведь лишь на год младше Амана Гумировича. «Давай соберем группу староверов и переправим к ней, пусть помогут сено запасти на зиму», – предложил губернатор.
И мы стали возить к ней единоверцев. Но Агафья – человек своенравный, не всякого примет: «Дрова не так колют, воду не так носят».
Правда, с некоторых пор сама стала просить отрядить кого-нибудь в помощь. К ней в тайгу отправлялись послушники-старообрядцы, так она и на них жаловалась: «Нехороший человек! Всю посуду мне испоганил…»
Я посмотрел, тарелки чистые, блестят, у Агафьи Карповны отродясь таких не было, она же посуду холодной водой моет. «Как испоганил-то?!» – спрашиваю. «Так “Фэри” мыл. “Фэ-э-эри”!»
«Григорий, – говорю послушнику, – разве не знаешь, что старообрядцам нельзя бытовой химией пользоваться?» Тот начинал оправдываться: «Я ведь специально отнес тарелки далеко за скалу, чтобы она не увидела. Больно уж грязные, запущенные. А Агафья все одно унюхала…»
Тулеев едва только услышит о проблеме, сразу задействует все инстанции для ее немедленного решения. Независимо от того, одного человека касается эта проблема или целого города.
