В конце 1998 года, когда митинговые страсти чуть утихли, прежний председатель профсоюза ушел в правительство и встал вопрос об избрании нового лидера. Тулеев приложил максимум усилий, чтобы это был не я. Он собрал делегатов, отправляющихся в Москву на съезд, и дал прямое указание голосовать против Мохначука. Мол, он не из наших, не из кузбасских. Аман Гумирович испытал серьезное разочарование, когда меня все-таки выбрали. Он вынужден был принять случившееся как данность: нравится или нет, а сотрудничать придется.

Тулеев – государственник по натуре, остро переживал за землю, за интересы страны.

Негативное отношение ко мне Тулеев пересмотрел, когда увидел наши товарищеские рабочие связи с первым вице-премьером правительства, министром путей сообщения Николаем Аксененко. Пригляделся повнимательнее и увидел наконец, что и я стою не за разрушение, а за созидание, учитывающее интересы людей. Много лет проработав на железной дороге, Аман Гумирович по-настоящему уважал и ценил Аксененко. Николай Емельянович реально помог области увести людей с рельсов. В ущерб собственному ведомству – железной дороге – он выделял деньги на погашение долгов по зарплате, участвовал в работе наших съездов. Очень жаль, что он тяжело заболел и рано ушел из жизни. Мы всегда будем его помнить.

Тулеев, будучи государственником по натуре, остро переживал за землю, за интересы страны. Поначалу ему трудно было переломить себя и согласиться с частной собственностью на угольное производство. Ведь кто только не рвался стать хозяином на шахте: военные летчики, командиры подводных лодок, даже врачи-гинекологи. Хапнуть старались все, у кого водились деньги. Но со временем случайная публика отсеялась, а кемеровский губернатор убедился, что государство не в состоянии управлять угольными предприятиями, признал эффективность приватизации и еще понял, что собственник – источник денег для области и способ решения многих вопросов. Аман Гумирович сформировал особое отношение к людям бизнеса.

Показательный пример. В 2006-м владелец Новолипецкого металлургического комбината Владимир Лисин купил «Прокопьевскуголь» и «Алтай-кокс» и прислал к нам своих сатрапов. Мы от лица профсоюза обсуждали с новыми собственниками вопросы питания, спецодежды, льгот и компенсаций для рабочих, а еще завели речь о возведении храма в память о погибших шахтерах в Прокопьевске. Наша делегация настаивала на том, чтобы бизнес выделил деньги на завершение строительства. «А мы шахтеров не убивали! И не собираемся давать вам деньги!» – заявил помощник Лисина. От услышанного горняки мигом взвились. «Или подтверждаете, что достроите храм, или завтра объявим забастовку. Понесете убытки!» – сказал я. Лисин позвонил Тулееву. «Если предупредили, что объявят забастовку, значит, объявят. Я ими не командую!» – ответил губернатор. И новый хозяин-барин приказал своим представителям договариваться с нами, но те между делом вставляли лыко в строку: «Да кто такой этот ваш Тулеев? Вот мы в Липецке поставили своего губернатора!» Я пытался урезонить: «У нас, у шахтеров, как у вас в Липецке, не прокатит».

Спустя год Лисин был вынужден продать «Прокопьевскуголь» Тулееву за… рубль. Один-единственный! Собственник не сумел найти эффективную стратегию для погашения долгов предприятия, не участвовал в решении социальных проблем людей и города. Хотя Тулеев ставил условие: задолженности закрыть. Лисин с задачей не справился и вынужден был покинуть Кузбасс не солоно хлебавши. В итоге шахты Прокопьевска кемеровская администрация передала в управление СДС – Сибирскому деловому союзу.

«Да кто такой этот ваш Тулеев? Вот мы в Липецке поставили своего губернатора!» – «А у нас, у шахтеров, – ответил я, – как у вас в Липецке, не прокатит».

Аман Гумирович в буквальном смысле формировал у собственников новую психологию, заставляя с вниманием и заботой относиться к людям.

Несколько цифр в качестве иллюстрации. Всероссийский рекорд добытого угля состоялся в 1988 году и равнялся 425,4 миллиона тонн. В системе Минуглепрома в то время работали миллион двести тысяч человек, из них половина занималась непосредственно углем. Через тридцать лет в России добывают около 440 миллионов тонн угля ежегодно и с задачей справляются примерно сто сорок тысяч шахтеров. Производительность труда выросла кратно! В советское время под землей погибало 250–320 человек в год, а в 2018-м мы потеряли двенадцать шахтеров. Стучу по дереву! По этим цифрам можно судить о росте безопасности труда. Дотаций государства в нашу отрасль нет. Такой, какая она сейчас, ее сделали собственники.

И они обязаны взаимодействовать с властью, которая уравновешивает отношения бизнеса и шахтеров. Когда рабочих сильно зажимают, что грозит социальным взрывом, местные администрации становятся на их сторону, если же слишком сильно давят горняки, власть защищает бизнес, а значит, доходную часть бюджета, развитие, перспективу. Нескончаемый процесс борьбы противоположностей. Тулеев управлял им при помощи кнута и пряника. И выжимал из собственников по максимуму.

Помню случай, когда надо было строить железнодорожный разъезд, важный для дальнейшего развития угледобычи. Губернатор и собственники приехали на закладку новой станции в марте. Холодно, ветрено. К перрону, на котором для торжественной встречи выстроили оркестр и собрали местных жителей, подъехал и тепловоз и вагон. Люди ждут, никто к ним не выходит. Проходит пять минут, полчаса, час. Наконец из салона появляются Тулеев и руководители компаний.

Аман Гумирович всячески внушал собственникам: чем больше отдадите, тем большее уважение и авторитет заслужите в народе.

– Аман Гумирович, – говорю, – народ устал ждать, замерз. Не очень красиво получается.

– Понимаю, Ваня, – отвечает Тулеев, – но ты и меня рассуди. По дороге вроде обо всем договорись, подъехали к станции, а собственники вдруг передумали подписывать документы на выделение средств. Я показал им на людей: «Если выйду и скажу народу, что отказываетесь давать деньги, обратно не уедете, порвут вас». Долго они сопротивлялись, но в итоге согласились с моими доводами.

Инвестиции по договору предполагались миллиардные. Конечно, собственники тяжело расставались с заработанным. Им бы положить денежки в кубышку, вывести в офшор, а их заставляют думать о людях, о перспективе развития Кемеровской области. Это сейчас бизнес научился мыслить масштабнее, понимать необходимость взаимодействия с государством, а тогда из него очень трудно было выбить копейку.

Не знаю, о чем собственники говорили с губернатором в вагоне, как они спорили, ругались. Знаю лишь, что после состоялась пресс-конференция, на которой Аман Гумирович, обращаясь к предпринимателям, сказал: «Вы молодцы! Настоящие государственники, приняли мужественное решение выделить деньги на развитие области. Шахтеры Кузбасса вам за это благодарны. И власть говорит спасибо!» Отобрал кучу денег и расхвалил, еще и награды областные вручил! «Надо учиться у Амана Гумировича», – подумал я тогда.

«Быть самым