– Мне надо одеться. И давай уходить отсюда.

Но она схватила меня за руку и говорит:

– Еще нет.

Понимаете? В общем, мы продолжили, а потом четыре или пять детей, которые там играли в волейбол или во что-то еще, подошли к дереву, и я попытался спрятать ее, прижав, насколько мог, к забору. И тогда что-то произошло. Пока я за детьми следил, она залезла в мой бумажник. Смотрю – а у нее все деньги в руке. Понимаете? Мне ведь только что заплатили.

Я ее схватил. Спрашиваю:

– Ты что делаешь?

Подумал, что она под кайфом или что-то в этом роде, и запаниковал. Она не кричала, не вопила, не вырывалась, не сопротивлялась.

Суббота 21 октября выдалась дождливой, облачной, слегка ветреной, с температурой ниже четырех градусов. Трое мужчин из Пенсильвании спускались по крутым склонам ущелья Дженеси, собираясь половить нерестящегося лосося. Троица пробралась по мелководью и через полосу камней к поросшему кустарником островку Сет-Грин и принялась собирать хворост для костра.

Неподалеку от хорошо проторенной тропы они нашли то, что полицейский позже описал как «кучу костей в одежде». Кости лежали около узкой тропинки в позе эмбриона, с согнутыми коленями, и были почти скрыты под пологом сорняков и кленовыми ветками. Оказалось, что это останки женщины. Ее джинсы были расстегнуты и спущены до бедер. Три пуловера скрывали верхнюю часть тела, включая сломанное ребро. Пара расшнурованных красновато-коричневых туфель на низком каблуке лежала под сорняками в нескольких футах от останков. Удостоверения личности и головы не было.

Скелет был доставлен в офис судмедэксперта, и полиция привлекла к поискам на маленьком острове двадцать пять разведчиков-скаутов и пять собак. Судмедэксперт сообщил, что женщине было от тридцати семи до сорока пяти лет, у нее была старая травма ребра, она перенесла гистерэктомию, а на обеих пятках у нее костные шпоры, «часто встречающиеся у проституток». Он также высказал обоснованное предположение, что она могла быть убита «ударами тупым предметом по телу».

Сотрудница тюрьмы округа Монро прочитала статью в «Таймс-юнион» и сообщила своему начальству, что в последнее время никто не видел одну из завсегдатаев тюрьмы, Дороти Килер, миниатюрную женщину, которая жила на пособие и деньги за сданные бутылки. Расспросы на улице подтвердили, что она пропала из виду примерно в конце июля. Знакомые из приюта для бездомных при церкви Святого Причастия сказали, что ее исчезновение не вызвало у них беспокойства; Дороти вряд ли могла стать жертвой убийства – она была подозрительной, недоверчивой к незнакомцам, настороженно относилась к мужчинам, страдала алкоголизмом и часто приходила в себя в больнице Дженеси на Александер-стрит.

Килер не числилась пропавшей без вести, и не было никакой возможности идентифицировать останки. Эта загадка была передана судебному антропологу вместе с пластиковым пакетом, содержащим кости, одежду, несколько прядей волос, образцы почвы и две банки с личинками и насекомыми.

Через шесть дней после последней находки один мальчик пролез через дыру в заборе за старым зданием YMCA в Мейплвуде, чтобы достать бейсбольный мяч. Район этот был смешанным, коммерческим и жилым, и граничил с участком, который облюбовали проститутки, проходящим параллельно ущелью Дженеси. Мальчик не удивился, обнаружив кучку мусора в разросшихся вдоль забора сорняках, но испытал потрясение, увидев человеческую ногу, торчащую из-под сплющенной картонной коробки. Он тут же побежал в полицию.

Пэтти Айвз лежала лицом вверх в черных брюках и толстом свитере в черную полоску. На ней не оказалось нижнего белья и носков, она была мертва уже несколько недель. Пропало золотое обручальное кольцо, которое она упорно отказывалась продавать. Грубая кожа на ее худом лице приобрела оттенок красного дерева, окончательно уничтожив слабое сходство с героиней «Красотки». Личинки съели большую часть ее плоти.

Судмедэксперт объяснил смерть «вероятной острой асфиксией», но признал, что это лишь предположение. Проныра Билли, сутенер, который годами избивал и накачивал наркотиками Сумасшедшую Пэтти, рыдал на допросе в полиции. Теперь ему предстояло вернуться к кражам со взломом. Рулить проститутками было проще.

Последние несколько месяцев, которые я провела с Артом Шоукроссом, были самыми счастливыми в моей жизни. В этом было что-то такое, чего нельзя передать словами. Мне казалось, он счастлив со мной. В душе Арт оставался деревенским парнем, часто рассказывал о лесах и реках его родного севера в штате Нью-Йорк. Ну а я рассказывала об округе Клей, Западная Вирджиния.

Мы с Артом часто отправлялись вместе за город – охотились, рыбачили, собирали яблоки, устраивали пикники, просто катались на моем маленьком «Омни» и дышали свежим воздухом. Иногда, уехав далеко от города и заблудившись в темноте, возвращались в Рочестер, следуя за далеким заревом.

Арт был без ума от рыбалки. У него ведь и не было никакой взрослой жизни, верно? Так бывает с мальчишками одиннадцати, двенадцати, тринадцати лет – рыбалка, рыбалка, рыбалка. Понимаете? Вот что было с ним не так – он вырос, но не повзрослел.

Он возил меня, моих детей и внуков по всему округу Монро на рыбалку. Скажу честно, он был лучшим рыбаком из всех, кого я знала. Мы спускались к заводи, и меньше чем за пятнадцать минут у него была дюжина форелин. Он просто заходил на мелководье и зачерпывал их. В день разрешается поймать три форели, но после того, как ты их разделаешь, инспектор уже ничего сказать не сможет.

Арт наловил в реке Дженеси столько лосося, что переполнил мой морозильник и накормил всех у себя в доме и своих друзей в «Данкин Донатс», включая пару копов. Лосося он брал на нересте. Рыба шла из озера Онтарио и скапливалась перед водопадом у газоэлектрической станции. Чтобы въехать туда, нужно было разрешение. На склонах крутого каньона со скалами цвета ржавчины росли клены, дубы, березы, ясени, и когда появлялось солнце, в брызгах от водопада повисала радуга. Можно было представить, что ты где-то на Западе, но, подняв глаза, ты видел поднимающуюся вдалеке башню «Кодак».

Рыбаки выстраивались плечом к плечу на гравийной отмели у подножия водопада, и река перед ними бурлила от десятков здоровенных лососей чавыча. Арт вонзал им в спины тройные крючки и вытаскивал, а они бились и трепетали. Потом разбивал им головы о камень – весом рыбины были по тринадцать и восемнадцать килограммов, иногда набитые икрой. Большинство рыбаков продавали икру парню, который покупал ее на месте по тридцать баксов за полкило, после чего выбрасывали тушки. Арт весь свой улов забирал домой, а иногда брал и добавку из мусорного ящика. Он угощал всех свежим лососем. Такое у него было большое сердце.

Обычно мы брали с собой четыре винных кулера, и Арт, осушив один, начинал вести себя игриво. Однажды он поскользнулся и, упав между