После убийства Айвз детектив-ветеран отдела по расследованию убийств по имени Билли Барнс обратил внимание на то, что тела трех жертв – Айвз, Штеффен и неопознанной женщины на острове Сет-Грин – были тщательно укрыты, как будто преступник беспокоился о воздушной разведке. Это наводило на мысль о том, что его карьера убийцы могла начаться во Вьетнаме. Барнс был убежден, что серийные убийства будут продолжаться и, возможно, даже участятся.

– Никто не слушал Билли, – сказал его давний напарник, следователь полиции Ленни Борриелло. – Никто не хотел признавать, что у нас большая проблема. Всем управлениям полиции неприятно признавать, что они имеют дело с серийным убийцей, потому что СМИ сразу же заводят свою шарманку: «Когда вы поймаете этого парня?», «Серийный убийца наносит новый удар», – и пишут прочее дерьмо в том же духе. Выставляют нас полными идиотами.

Работу детективов дополнял элитный оперативный отряд, составленный из сотрудников отдела по насильственным преступлениям и детективов с соседних участков. Отряд состоял из тридцати двух человек и подчинялся лично шефу Эрлахеру, определившему цель отряда так: «Немедленно выезжать на место преступления и выбивать из него все, что можно». На тот момент отряд был задействован в операции «Чистка» и освобождал от наркоторговцев старые кварталы. В год выборов в крайне политизированном городе это был хороший способ угодить мэру.

Отрядом руководил лейтенант Джеймс Боннелл, атлетически сложенный сержант морской пехоты в прошлом. Этот бывший звездный квотербек команды корпуса морской пехоты «Уорхокс» был известен как жесткий полицейский, который отдавал приказы на простом и ясном английском языке, а также вызывал восхищение и уважение. О восьмичасовом рабочем дне в оперативном отряде только слышали, а в скором времени количество часов даже увеличили.

Боннелл проработал в отделе двадцать два года, это было его первое и единственное задание в качестве полицейского. В сорок шесть лет он питался адреналином, кофе и ненавистью к преступникам.

– Представьте себе, что старый пердун типа меня, – говорил он, прищурив голубые глаза, – получает деньги за такую работу, как эта. Мы ловим вооруженных грабителей, расправляемся с ворами или растлителями малолетних – вот почему я здесь. Я просто хочу посмотреть ему прямо в глаза, почувствовать его дыхание.

Боннелл много работал на улице.

– По-другому никак, – объяснял он. – Ты должен заставить своих людей понять, что ты такой же, как они, ты должен заставить плохих парней думать, что стоишь за каждым деревом. – Он терпеть не мог пресс-конференции. – Сказать по правде, мне приказывают присутствовать на этих сраных мероприятиях.

После встречи с высшим руководством старый квотербек назначил сержанта и шестерых человек для расследования убийств проституток.

Мы знали большинство погибших девушек, поэтому каждое убийство принимали близко к сердцу. Уличные проститутки кажутся суровыми, бесстрашными, но мы видим в них человеческих существ. Они чертовски уязвимы, ранимы и не более непреклонны, чем медсестры в отделении неотложной помощи. Мне они интересны как уникальная форма жизни. В свое время я арестовывал бабушек, чьи внучки сейчас на улице. Третье поколение проституток! А при этом ведут себя так же и выглядят так же.

Вы, наверное, скажете, что мы в Рочестере придерживались политики терпимости, но мы никогда не становились на такую точку зрения. Для любого копа проституция – это то, что невозможно остановить, но необходимо держать под контролем. Зачистки были своего рода образовательным процессом для всех сторон. Арестовывая какого-нибудь юнца, мы всегда отводили его в сторону, как собственного сына, и говорили ему:

– Какого черта ты делаешь? Про СПИД не слышал?

– Да я только хотел, чтоб отсосала…

– Читать не умеешь? Не знаешь, что СПИДом можно заразиться от любых телесных жидкостей?

Когда наших проституток сажают в тюрьму, примерно у 25 процентов из них тест на ВИЧ оказывается положительным, а у остальных есть все, от паховой эпидермофитии до герпеса. Прямо скажу, проститутки – это не какая-то гламурная тусовка: у них недостаточный вес, плохая кожа, подточенное наркотиками и алкоголем здоровье. В двадцать лет они выглядят на тридцать. В тридцать – на пятьдесят. В сорок они умирают.

В Рочестере и вокруг него работало около сотни проституток, но на месте в каждый данный момент было не более тридцати пяти. Они стояли возле ресторанов быстрого питания, в старых жилых кварталах, у дешевых баров для прижимистых реднеков и вполне легальных заведений, закрывающихся на ночь. Многие из них носили с собой нож или бритву для защиты и при необходимости пускали их в ход. Девяносто девять процентов были наркоманками, а это означало, что они были готовы лгать, мошенничать, красть – делать все что угодно ради дозы.

Они были самых разных форм и размеров, носили джинсы, фланелевые рубашки, кроссовки и толстые куртки, когда холодало. Ни опрятностью, ни дружелюбием они не отличались, приберегая приветливость для клиентов. Лишь двух или трех из них можно было бы даже назвать привлекательными. Самой высокооплачиваемой уличной шлюхой был мужчина, трансвестит. В своем лучшем состоянии он был первой красоткой и собирал больше всего клиентов. Завидев его, девочки переходили на другую сторону улицы. В городе работали еще трое или четверо мужчин, но ни в какое сравнение с ним они не шли.

Когда начались эти убийства, мы решили, что нам понадобится сотрудничество каждой проститутки. Нам нужно было собственными глазами увидеть, как мерзавец снимает проститутку и либо убивает ее, либо уезжает с мертвым телом. Поэтому мы заключили с женщинами негласное соглашение: занимайтесь своими делами как обычно, а мы вас прикроем. Нам приходилось держать это в секрете, но мы не могли позволить, чтобы он продолжал свои кровавые дела. Это была сделка ради выживания между полицейскими и девушками.

Мы наблюдали за ними ежедневно, с семи вечера до шести утра. Проститутки чувствовали себя в безопасности, потому что мы были рядом, и они знали наши машины без опознавательных знаков. Девушки стояли на каждом углу, а в полуквартале от них располагались мы – с биноклями, рациями и всем прочим. Следя за каждым клиентом, мы получали полное описание его и его машины. Далее информация передавалась детективам из отдела по борьбе с насильственными преступлениями. Если проститутка исчезала или не возвращалась к своему месту на углу в течение получаса, ее начинали искать. Конечно, к тому времени она уже могла быть мертва, но по крайней мере у них был шанс, которым они могли воспользоваться. Что касается риска, то они принимали его, когда только приходили в этот бизнес.

Я начал с наблюдения за Лиз Гибсон. Она была типичной шлюхой и обслуживала клиентов как с машиной, так и без, отсасывая клиентам