– Арт! Арт! Ты как?

И Арт, внезапно ожив, крикнул:

– Я никак!

В другой раз он повредил в ущелье лодыжку, и двое парней на пикапе отвезли его домой. Он спросил, не одолжу ли я ему старые костыли, которые стояли у меня дома.

Я отвезла их ему. Он лежал дома, мучаясь от боли. Роуз не было, а я не могла снять с него ботинок из-за отека. Он кричал, пока я надевала пару носков на его ногу и переводила через Александер-стрит к больнице Дженеси – он ковылял на одной ноге и костылях. Потом я посадила его в инвалидное кресло и отвезла в кабинет врача. Оказалось, что Арт ходил с переломом лодыжки и четырьмя порванными связками! На ногу ему наложили гипс. А я смотрела на него и думала: «Бедненький, что ты будешь делать, когда я не рядом?»

Роуз все еще время от времени встречалась с нами, но было видно, что они не ладят. Она выглядела угрюмо и больше помалкивала. Думаю, она знала о нашей тайной любовной связи, но не осмеливалась что-либо делать.

Когда начался сезон охоты, Арт купил мне новый оптический прицел для винтовки двадцать второго калибра, и мы отправились в округ Орлеан – бить оленей. Арт был без ума от винтовки – автоматическая, семнадцатизарядная, бах, бах, бах! Однажды ночью ярко светила луна, и прямо на дороге стояли два оленя. Арт подстрелил обоих и со смехом сказал:

– Бедные засранцы! Выскочили на линию огня!

Мы бросили их в багажник «Омни». Арт сидел за рулем и время от времени высовывался в окно, выглядывая оленей, а руль держала Роуз. В какой-то момент мы едва не свалились в кювет, и он начал ругаться.

– Ну, – говорит она, – ты же знаешь, что я не умею.

А он ей:

– Да ты ничего не умеешь, сука тупая! – Он будто рехнулся! – Ты в туалет, как ходить, не знаешь. Возьми себя в руки, не то выкину из машины, и добирайся домой как хочешь, мне насрать!

Тут уж я не выдержала.

– Нет, ты ничего такого не сделаешь! – Я знала, как на него надавить и когда остановиться. – Закрой рот, Артур Шоукросс, или я отвешу тебе подзатыльник.

Он говорит:

– Ты что же, ударишь меня?

– Да, ударю!

Он даже рассмеялся от неожиданности. Мой сын Дон уложил оленя неподалеку от Холли, где живет моя дочь Линда. И Арт говорит:

– Я хочу вырезать киску у этой оленихи.

Он собирался подарить ее моему младшему сыну Роберту по прозвищу Боунс – такая у них была шутка. Потом он ощупал тушу и говорит:

– Боунсу чертовски не повезло. Это мальчик.

Он отрезал пенис и сказал, что заберет его домой. Никогда в жизни мы так громко не смеялись. Даже Роуз похихикала.

Когда пришло время моей дочери Лоретте делать кесарево сечение в округе Клей, я сказала Арту, что должна быть с ней. Он и говорит:

– А ты проедешь такое расстояние?

Дотуда было восемьсот километров, восемь часов езды. Я собиралась выехать на Нью-Йоркскую магистраль к югу от Рочестера, промчаться со скоростью 144 километра в час до Эри, штат Пенсильвания, а оттуда по межштатной автомагистрали 79 прямиком до округа Клей. Мой маленький «Додж» проделывал это столько раз, что мог бы добраться сам.

Я говорю:

– Да, мне нужно быть там. Это ведь Лоретта, моя малышка.

Он говорит:

– Ты же вернешься, да?

И так печально это прозвучало.

– Да, – говорю я. – Вернусь.

Я должна была остаться на две недели, но возвратилась через неделю, потому что соскучилась по нему. Я позвонила, а он сказал:

– Ты уже вернулась? Когда? О, боже мой, как ты меня сейчас обрадовала! Мне уже лучше.

Он так разволновался.

Арт сразу же пришел, чтобы одолжить мою машину, и мы обменялись клятвами в любви. Он подарил мне обручальное кольцо от одной из своих бывших жен, 7-го размера, из десятикаратного золота.

Сказал, что много лет носил его в бумажнике. Кольцо было такое милое, что я даже всплакнула. Потом его у меня отобрали, и мне это очень не понравилось. Пусть говорят хоть тысячу раз, но я никогда не поверю, что оно принадлежало мертвой шлюхе.

Полиция Рочестера задавалась вопросом, действительно ли в городе завелся серийный убийца. Даже после того как нашли Пэтти Айвз, некоторые сомнения все еще оставались.

Объединяло все убийства только то, что жертвами были проститутки и бродяжки. Многим высокопоставленным полицейским и детективам эти дела казались не более чем причудливой цепочкой отдельных убийств.

Линда Ли Хаймс, сбита машиной при подозрительных обстоятельствах.

Пэтти Айвз, вероятно, задушена.

Николь Гурски, застрелена на Лейк-авеню.

Жаклин Дикер, задушена и выброшена на съезд с шоссе.

Шэрон Иди, зарезана ножом.

Дороти Блэкберн, вероятно, задушена и брошена в ручей.

Розали Оппель, задушена на железнодорожной насыпи за автостоянкой «Кодак».

И еще две смерти, причины которых установить не удалось: Анна Штеффен, найденная мертвой в ущелье Дженеси, и обезглавленная женщина, до сих пор не опознанная, найденная на острове Сет-Грин.

В частных беседах полицейские стратеги подозревали о работе трех или четырех убийц. Тела были обнаружены в центре Рочестера, некоторые подальше, и по крайней мере одно, Дороти Блэкберн, в районе, который находился под юрисдикцией шерифа округа Монро. С самого начала веских доказательств было в обрез.

– Невозможно снять отпечатки с личинок или старых трупов, – пожаловался эксперт-криминалист. – Невозможно установить личность без головы. По телевизору показывают, как отпечатки снимают с проточной воды, со шлакоблока. Но мы живем в реальном мире.

Следователи предполагали, что убийцы могли использовать эфир, хлороформ, передозировку, электрошокер с перезарядкой или какой-то другой необычный способ убийства, не оставляющий ни улик, ни следов. Эксперты были озадачены, потому что не обнаружили ничего под ногтями, как не обнаружили и спермы. Очевидно, преступник убивал быстро и легко. Но как? И почему закоренелые уличные бродяжки теряли свои жизни без сопротивления?

Трудно было восстановить последние часы жизни жертв, особенно тех, чьи тела находились на стадии глубокого разложения. Хотя проститутки подвергались наибольшему риску по сравнению с любой другой социальной группой, они не доверяли полиции и лгали относительно своего рода занятий. Оставлять ложные следы и покрывать подруг было в их среде так же естественно, как обманывать друг друга в сделках с наркотиками. Завсегдатаи улиц подавали заявления об исчезновении только в крайнем случае, и слишком часто детективы тратили значительные усилия лишь для того, чтобы узнать, что пропавшая женщина просто занимается своим промыслом в Скрантоне, Бингемтоне или Нью-Йорке, или же исчезла из поля зрения, чтобы скрыться от своей семьи или сутенера, или лечится по программе борьбы с алкоголизмом и отказа от наркотиков в реабилитационном центре.

– Мы были чертовски расстроены из-за этих убийств, – сказал заместитель начальника полиции Терренс Рикард, руководивший практической работой отдела, в