Я взял одеяло и бросил его обратно в шкаф. Мы сидели, разговаривали. Потом у нас с ней завязался небольшой роман. Это продолжалось, может быть, около двух месяцев. И вот однажды я спустился, как обычно, к реке, тогда как раз начался клев. Я бывал там каждый день, ловил окуня и всякое разное, и вот однажды утром спускаюсь, а там Дороти.

Спрашивает:

– Ты куда?

Я говорю:

– Да вот, хочу перейти вон тот ручеек.

А там рукав и вроде как островок. Я пошел, взял велосипед, на котором приехал, и привязал его цепью к дереву. Кто-то разбил там небольшой лагерь и распилил цепной пилой дерево.

И вот мы сидим на земле, разговариваем, и я ей говорю:

– Ты должна перестать воровать деньги из дома. Я же плачу тебе четыре доллара в час, так? Если тебе не хватает, если хочешь больше, я пойду и приведу другую.

И она тогда говорит мне, что расскажет Роуз про наш с ней роман. И я так разозлился, понимаете? Схватил какую-то палку и стал ее бить. Она упала. И тут… В общем, я начал потеть… И то же самое опять… все такое яркое… никаких звуков… Я ее поднял, отнес за поваленное дерево и положил в высокую траву, недалеко от тропинки. Взял ее одежду, обувь и все остальное, положил рядом с ней и побыл там какое-то время… поверить не мог, что такое случилось…

А там, на островке, в тот день еще кто-то был, только мы не знали. Прошло, наверно, минут пять – десять, как я ее положил, и тут кто-то идет по тропинке. Совсем близко, может, метра четыре от меня. Но прошел мимо и ничего не заметил.

Вопрос: Как вы себя тогда чувствовали?

Ответ: Я… Я сильно запаниковал, понимаете? Плакал. И я пробыл там большую часть дня.

Вопрос: С ней?

Ответ: Да. Я пошел домой и просто как бы оттолкнул это от себя, будто ничего не случилось. Потом, в другой раз, может, пару недель спустя, а может, больше месяца даже, я спустился к тому островку – вообще я бывал там каждый день, только в другом месте – и сразу почувствовал этот запах, понимаете? Потому что там много дохлой рыбы, лосося и чего-то еще. И я увидел там что-то вроде скелета и череп… весь в трещинах. Я взял палку, подцепил череп и забросил в реку, а потом сразу ушел оттуда.

Вопрос: Вам пришлось утяжелить его? Или он сам утонул?

Ответ: Нет. Там… Течение довольно быстрое. Он проплыл метров, может, десять и просто ушел под воду.

Вопрос: Вы упомянули, что сняли с нее одежду и положили рядом с ней?

Ответ: Да.

Вопрос: Но вы не упомянули, что на ней не было одежды.

Ответ: До этого мы так… дурачились.

Вопрос: Вы занимались с ней сексом…

Ответ: Да.

Вопрос: До того, как заговорили о деньгах?

Ответ: Да.

Вопрос: Вы оба были без одежды в тот момент?

Ответ: Да.

Вопрос: Значит, когда вы ударили ее, вы были совершенно голый?

Ответ: Ага.

Вопрос: И как только она упала, и вы увидели, что у нее…

Ответ: У нее кровь текла из уха… из уха и из уголка глаза.

Вопрос: Именно тогда вы начали потеть и все изменилось? Была ли Роуз дома, когда вы вернулись оттуда?

Ответ: Нет, ее не было.

Как и в случае с Анной Мари Штеффен, об исчезновении бездомной бродяжки никто не сообщил.

Когда моя мама говорила об Арте, она упустила несколько подробностей. О чем-то она не знала; о чем-то знала, но притворялась, что не знает. У нее было такое доброе сердце, и она так сильно любила Арта, что многого просто не замечала. Но я видела его насквозь, и мне было страшно.

Я заметила, что он проявляет интерес к мальчикам, покупает им подарки, старается быть рядом с ними. Он предложил покатать на санках одного из моих племянников, его всегда интересовали мои маленькие сыновья – он часами смотрел мультфильмы и играл с ними. Любил бороться с ними, но всегда был слишком груб. Скажу прямо: он укусил моего четырнадцатилетнего сына за сосок на полу кухни моей матери и сидел на моем старшем сыне, пока мальчик не стал задыхаться. Я сказала маме, чтобы она заставила его остановиться, потому что боялась сказать сама. Он мне не нравился, и я ему не доверяла.

Он охотился за Роем, трехлетним сыном моей сестры Лоретты, и сказал Лоретте, что хочет завести с ней отношения и заботиться о Рое, но она не желала иметь с ним ничего общего, потому что он напоминал ей нашего папу с его большим животом и всем прочим. Это было до того, как Арт начал встречаться с нашей матерью; мама думала, что они с Лореттой просто друзья. Но даже после того, как мама и Арт начали встречаться, он прокрадывался в дом Лоретты и пытался делать с ней всякие гадости, пытался навалиться на нее точно так же, как делал это со мной.

Первый раз он приударил за мной летом 88-го. Он уже начал убивать, только мы об этом не знали. Я подобрала брошенный пружинный блок и матрас перед мебельным магазином и позвонила маме, чтобы она помогла мне занести их в дом. Она пришла с Артом, и когда мы отнесли вещи наверх, он бросил меня на кровать и напрыгнул сверху. Я сопротивлялась, отворачивала голову, пинала его, но он был сильный. Не знаю, почему моя мама и невестка остались внизу; они должны были слышать весь этот шум.

Когда я наконец вырвалась и сбежала вниз по лестнице, они смеялись. Я сказала:

– Это ни хера не смешно.

Арт говорит:

– Давай вернемся наверх и испытаем эту кровать.

– Ни за что, – говорю я. – Я к тебе больше не подойду.

Это, наверно, завело его, и с тех пор он преследовал меня при каждом удобном случае. Мы ехали в машине моей мамы, и он пытался схватить меня за промежность. Притом что моя мама сидела рядом с ним! Он хватал меня за задницу или за грудь и сжимал так сильно, что становилось больно. И не важно, кто был рядом – моя мама, мои дети… Однажды он ущипнул меня за сосок в доме моей мамы, я разозлилась и сказала:

– Прекрати так делать, мудила.

Он посмотрел на меня злым взглядом, но после этого перестал ко мне приставать. Только говорил всякие гадости:

– Ты жареный цыпленочек из KFC, пальчики оближешь…

Моя мама думала, что он шутит, но мне-то виднее. С этим парнем было что-то не так, что-то, чего я не могла понять, а мама не хотела. Дело было не только в том, что он был засранцем, но и в том, что