имя ее наставника: в конечном счете император ведь догадался об этом. Она лишь кивнула, когда Джиа туманно намекнула на связь между ее учителем и королевой.

Хотя слова Джиа звучали разумно, Дзоми никак не могла отделаться от чувства, что ее собеседница преследует какую-то тайную цель. Девушка не была особо сильна в политике, но понимала, что за все надо платить.

– Возможно, с вашей стороны будут какие-то особые пожелания? – Она попыталась прощупать почву. Разлад между императрицей и Гин Мадзоти был тайной, известной всем. Если Джиа желает, чтобы Дзоми Кидосу так или иначе предавала королеву Гин, нужно найти способ отклонить предложенный ей пост.

– У меня только одно пожелание: делай то, что идет на пользу Дара, невзирая на последствия, – ответила Джиа.

Дзоми вопросительно посмотрела на нее.

– Принц Фиро умен, но еще неопытен, – продолжила императрица. – Герцог Кода искусен в своей работе, но чрезмерно ревностен и усерден. Боюсь, что, пытаясь навести в Туноа порядок, эти двое могут нанести вред невиновным, о чем император потом будет жалеть. Не всегда критика императора равносильна государственной измене, и если принц с герцогом начнут слишком сурово преследовать талантливых мужчин и женщин, придерживающихся иных воззрений, этим людям понадобится убежище в Дара.

Дзоми взвесила слова императрицы. В них тоже имелся определенный смысл. Представление во время Дворцовой экзаменации и ее беспощадная критика в Коллегии адвокатов уже заслужили Дзоми репутацию человека резкого и прямолинейного. Доводы из ее уст в защиту инакомыслящих прозвучат естественно. Девушка улыбнулась, вспомнив, что произошло в «Трехногом кувшине».

– Вы не собираетесь упразднять фьефы? – рискнула она задать вопрос. – Признаюсь, я подумала…

– Ты можешь верить всему здесь сказанному, – ответила Джиа. – Я всегда стремлюсь только к тому, что лучше для Дара. Открытый ум открыт к убеждению, а твои доводы в пользу большей независимости фьефов очень убедительны.

Дзоми зарделась, польщенная тем, что императрица читала ее петиции и сочла их интересными.

«Может, я все-таки не зря тратила время?»

Девушка приняла позу мипа рари и низко поклонилась, коснувшись лбом пола.

– Государыня, вы воистину обладательница глубокого ума.

Джиа жестом предложила ей встать:

– Еще одно: никогда и никому не рассказывай о нашем разговоре.

Дзоми подняла глаза, в которых читался вопрос.

– Ученые не одобряют, когда жены императора вмешиваются в государственные дела, – пояснила Джиа с легкой грустной улыбкой на устах. – Мы вынуждены стремиться к тому, чтобы моя роль была как можно менее заметна. Таков удел женщин, которые продвинулись не благодаря своим собственным заслугам.

Дзоми кивнула и поклонилась еще раз:

– Клянусь, что никому не выдам те секреты, которые вы доверили мне.

Они прикончили кувшин с вином, и Дзоми ушла, необычайно воодушевленная.

– Ах уж это тщеславие, – прошептала императрица, когда Дзоми находилась уже слишком далеко, чтобы слышать ее.

* * *

Тэра на долгие часы заперлась в комнате, слезы унижения лились по ее лицу.

Годами она издали восхищалась Дзоми, переживая придуманные ею же приключения, которые могли выпасть на долю адвоката Кидосу, но были заказаны ей самой. То, как молодая женщина сегодня говорила с ней, разбило на миллион осколков тот иллюзорный образ мудрого, заботливого, доброго друга, который сложился в воображении девочки.

Голос Дзоми эхом звучал в голове Тэры, и ничто не могло его заглушить: «Возможно, это потому, что вы вовсе даже и не пытались быть самой собой».

* * *

В этот погожий весенний денек юные принцы и принцессы решили прокатиться. Фара ехала в коляске, а Тиму, Тэра и Фиро скакали верхом. Их окружали две дюжины дворцовых стражников, и прохожие и повозки уважительно жались к обочинам при приближении кортежа.

– Ты уже думал насчет того, что будешь делать на Дасу? – спросила Тэра у Тиму.

– Скорее всего, я начну с посещения мест, сыгравших важную роль в восхождении императора: побываю у входа в Великие туннели, на ложных корабельных верфях, одурачивших Киндо Марану, на пляже, где папа пел с тетей Рисаной, и так далее. Потом попробую изобрести такой способ финансирования школы, чтобы помочь талантливой молодежи из простолюдинов, вроде Дзоми, и буду советоваться с мастером Рути, если понадобится.

– Он огорчился, что ему придется уехать из Пана, причем в такую даль?

– Вовсе нет. Он сильно воодушевился. Намерен произвести розыски в тамошних архивах, чтобы заполнить пробелы в истории войны Хризантемы и Одуванчика, особенно относительно роли королевы Гин на ранней ее стадии.

Тэра подметила, что Тиму сидит в седле прямее, да и говорит более оживленно, чем обычно. Перспектива стать самому себе хозяином, оказавшись вдали от отца, отношения с которым у него никак не ладились, словно бы взбодрила его.

– А как насчет тебя, Хадо-тика?

– Мы с дядей Рином уже придумали несколько хитроумных ловушек для предателей! – Фиро злорадно потер руки.

Тэра ухмыльнулась.

– Туноа – суровый край. Уверен, что сможешь обойтись без куска тысячеслойного пирога на десерт каждый вечер?

– Ты что, думаешь, я до сих пор маленький, как Фара? – Фиро выглядел обиженным. – Я буду сам ловить для себя рыбу, как это делал некогда Гегемон! Туноа полон истории: там родились поколения маршалов Кокру. Я буду бродить по развалинам древних замков и общаться с духами великих героев. Что может быть лучше, чем уснуть после трудного дневного перехода на ковре из травы, на склоне овеянного легендами холма, под шатром усыпанного звездами неба?

– Ты здорово изуродовал цитату из Ра Оджи, – со смехом произнесла Тэра. – Помнится, этот философ утверждал, что смерть – это всего лишь естественное продолжение потока жизни, а потому он «хотел бы уснуть на ковре из травы, на склоне овеянного легендами холма»… ну и так далее…

– Я буду толковать слова Ра Оджи так, как захочу, – заявил младший брат. – Слова мертвы, зато я жив.

Сестра улыбнулась и ничего больше не сказала. Фиро действительно во многих отношениях очень походил на отца. Оставалось надеяться, что по мере взросления он научится лучше управлять своими порывами.

Глядя на счастливых братьев, Тэра ощутила очередной приступ зависти. Перед ними открыты все дороги, их ждет интересная, полная возможностей жизнь. Совсем еще мальчишки, они станут принимать решения, определяющие судьбы людей – пусть даже под надзором Дзато Рути и Рина Коды и с учетом их советов. Тиму и Фиро вступают на путь свершений, правосудия и власти. Ей же, увы, предстоит торчать тут, во дворце, готовясь к единственному доступному будущему – браку с каким-то неизвестным еще человеком.

Но девочка утешалась мыслью, что сделала первый маленький шажок, чтобы переменить это будущее. Ей вспомнилась недавняя беседа с императором.

«Папа, а что ждет другие твои „тени“?