Лочелле вздохнул.

– И как же, по-вашему, следует поступить?

– Задействуем все средства, – ответила она напрямик. – Он изобрел дубинку нового типа – что ж, и у нас найдутся непростые дубинки. Особенно одна. – Леди взглянула на облака, проплывавшие по серебристому небу за окном, после чего вновь повернулась к хмурому профессору. – Мне кажется, мы действовали слишком осторожно. Возможно, даже к лучшему, что обстоятельства вынуждают нас принять меры. Иначе мы погрязли бы в сомнениях. – Она внезапно одарила Лочелле улыбкой. – Перчатки долой, выпускаем когти!

Профессор сдвинул брови еще сильнее.

– Полагаю, речь об одном из ваших особых проектов? Я прав?

– Разумеется. – Мадам д’Ортолан улыбнулась шире и вновь потянулась к его лицу; Лочелле чуть заметно вздрогнул, однако она всего лишь легонько потрепала его по правой щеке, как будто любимого кота. – И вы, конечно, мне поможете, профессор?

– А если нет – это поставит крест на ваших замыслах?

– Это поставит крест лишь на моем глубоком к вам уважении, профессор, – сказала она с серебристым смешком, который не нашел отклика в ее взгляде.

Посмотрев ей в глаза, Лочелле тихо проговорил:

– Что ж, мадам… Ваше уважение для нас – все. Вспомнить хотя бы Обликк, Плайта, Кряйка и остальных. Слышал, они едва избежали… Странные творятся дела.

– И не говорите… – Мадам д’Ортолан поцокала языком, изображая крайнюю обеспокоенность. – Сейчас нам всем следует быть осторожнее.

– Я стараюсь, – тускло улыбнулся Лочелле.

– Уверена, ваши старания окупятся! – просияла она.

Транзитор

– Так в чем же состоит наша работа? За кого и против кого мы боремся? Зачем нужны?

– Опять за свое? Подозреваю, что если мое мнение совпадет хотя бы с чьим-нибудь из «Надзора», ты заявишь, что я не прав.

– Давай проверим.

– Мы помогаем человечеству во множестве миров. Поддерживаем и развиваем позитивные, прогрессивные силы, а негативные, упаднические – блокируем.

– С какой целью?

– Мы филантропы. – Он пожал плечами. – Нам нравится быть хорошими.

Они сидели в гидромассажной ванне, стоящей на полированном гранитном полу под звездным небом. Их окутывали облака пара. Она зачерпнула теплой пенистой воды и вылила себе на левое плечо, затем проделала то же самое с правым. Тэмуджин наблюдал, как пузырьки скользят по ее коже. Даже сюда миссис Малверхилл надела крошечную снежно-белую шляпку с такой же белой в горошек вуалью.

– Как мы отличаем, какие силы – хорошие, а какие – плохие?

– Плохим парням обычно нравится убивать других, желательно в больших количествах, – ответил Тэм. – А хорошие парни – и девчонки – не такие; они кайфуют, если снижается детская смертность и повышается продолжительность жизни. Плохие парни любят указывать другим, что делать, а хорошие призывают думать своей головой. Плохих хлебом не корми – дай захватить все богатства и править остальными, а хорошие хотят, чтобы деньги и власть распределялись справедливо и ничьи права не нарушались.

Этой реальностью когда-то повелевал Всемирный император. Дворец выстроили по его приказу, разровняв вершину горы, которая звалась то Сагарматхой, то Джомолунгмой, то Пиком-XV, то Эверестом (а еще Викторией, Александром, Ганди, Мао и сотнями других имен). Роскошные хоромы обнесли стеклянным куполом, а под ним, настроив температуру и давление, воссоздали условия тропического острова. Впрочем, теперь, после глобальной катастрофы, вызванной близким к Земле – по космическим меркам – всплеском гамма-излучения, в этом мире погибли как люди, так и почти все живое. Началось постепенное, растянувшееся на эпохи затухание жизненных процессов, что привело к снижению концентрации углекислого газа и даже замедлению движения тектонических плит.

Впервые обнаружив этот мир через несколько лет после катастрофы, сотрудники «Надзора» отреставрировали дворец. С тех пор привилегированные служащие проводили здесь отпуска. Миссис Малверхилл, которая теперь не работала в «Надзоре» и вольна была делать что угодно, нашла версию этого мира – а точнее, целую россыпь версий, где дворец уже восстановили, но отдыхать еще никто не приезжал. Фактически она обзавелась личным миром – по крайней мере, на какое-то время. Сюда она и перенесла Тэмуджина. На этот раз ей достаточно было взять его за руку.

– Какой смысл творить добро в определенных мирах, если есть бесконечное число других миров, где злу ничто не мешает?

– Мы должны делать все, что в наших силах. Добро – это добро в любом случае. Мы помогаем отдельным людям и сообществам. И не важно, если всем мы помочь не в силах. Действия «Надзора» улучшают хотя бы какую-то долю жизней и миров, чего уже достаточно. Отказываться даже от скромных свершений из-за невозможности творить добро неограниченно – морально извращенная позиция. Если тебе жаль нищего, ты подашь ему милостыню, невзирая на то что не можешь озолотить всех нищих на свете. – Тэм погрузился под воду и вынырнул среди пенных островков, стряхивая капли с лица. – Ну как? Я, конечно, многое упрощаю, но в целом мне нравится. Пожалуй, напишу статью.

– Превосходно. Начальство может тобой гордиться.

– Я так и думал. – Он пальцами зачесал волосы назад. – Что ж, ладно. Теперь скажи, где я не прав и чего на самом деле добивается «Надзор». Я весь внимание.

Миссис Малверхилл сухо кивнула. Временами Тэмуджину казалось, что чувство юмора, ирония и сарказм ей совершенно чужды.

– Я пришла к выводу, что «Надзор» не просто сеет добро в мультивселенной. Он преследует более конкретные цели. Попутно творя нечто хорошее, но эпизодически. В качестве прикрытия истинных намерений.

– И в чем же они заключаются, эти намерения?

– А это, надеюсь, мы узнаем вместе. Если ты согласен.

– Значит, ты так до сих пор и не выяснила?

– Нет.

– И все равно подозреваешь, что они мутят воду?

– Конечно.

– Откуда такая уверенность?

– Чувствую.

– Чувствуешь?

– Именно так. По правде говоря, я абсолютно в этом уверена.

– Если ты хочешь кого-то убедить, включая меня, то нужны более веские аргументы, чем «я уверена, и все тут». Звучит довольно расплывчато.

– Согласна. Просто имей это в виду.

Конечно же, миссис Малверхилл обладала чувством юмора, но столь изящным и невесомым, что Тэмуджин никогда не знал наверняка, иронизирует она или нет. Как правило, сарказм она не жаловала – и все же.

– Хорошо, – сказал он, располагаясь поудобнее.

Она поднесла руку к голове, отчего ее розовый сосок на краткий миг вынырнул из пены, и сняла шляпку, положив ее на черный гранитный бортик ванны. Овальные зрачки, окруженные янтарными радужками, мимолетно сузились.

– Нам доступно бесконечное множество миров, – произнесла миссис Малверхилл, – в том числе весьма необычных. Полагаю, есть миры настолько странные, что нам в них не попасть: их невозможно вообразить, а если мы не можем представить, как туда перемещаемся, то не