Шрифт:
Закладка:
А теперь командование оказалось перед необходимостью тяжелого решения об отказе от северного щита, который вырвали у Финляндии в Зимней войне. Альтернативы не было. И не было конца просьбам Южного фронта о помощи. 20 августа, в тот самый день, когда Ворошилов и Жданов готовили свое воззвание «Враг у ворот», Верховное главнокомандование приказало 23-й армии отойти на более короткий, легче обороняемый рубеж, проходивший от озера Пакия до озера Вуокса и правого берега реки Вуокса, как раз севернее Выборга.
Выборгская группа обороны принялась разрушать крупные укрепления вдоль новой советско-финской границы и отступать к району Выборга. Но финны действовали быстрее их: 2-й финский корпус 26 августа врезался в тыл русских и подошел к Вуоксе в 11 километрах от Выборга.
У советского командования внезапно не оказалось выбора. 28 августа Герасимову приказали отвести три дивизии на старую линию Маннергейма у озер Муолан и Роккала.
Он получил указание взорвать все укрепления Выборга, окопаться на новом рубеже и удерживать его.
И когда вечером 28 августа полковник Бычевский прибыл в Генеральный штаб, ему сообщили эту новость. Он знал, что за несколько дней до этого Герасимов предлагал генералу Попову, ленинградскому командующему, отвод войск, опасаясь, что 23-ю армию могут отрезать. Но Попов категорически запретил отводить войска, обвиняя Герасимова, как он выразился, в «пассивности».
Для Бычевского эти события явились личным ударом. В Карелии он руководил строительством значительной части мощной системы укреплений, а теперь это все разрушалось. Быть может, это был лучший из рубежей, когда-либо созданных советскими войсками. Перед самой войной Бычевский наблюдал за установкой тяжелых орудий, поставил огромные и мощные минные поля для защиты фортов. И все это теперь погибло. В сущности, ленинградский командующий генерал Попов считал, что «для обороны города новые укрепления особой роли не играли». А Бычевский все-таки чувствовал, что задержать финнов скорее можно было каким-то образом на укрепленных рубежах, чем на новых, которые придется наспех создавать.
«Что же теперь делать?» – спросил Бычевский своего помощника, полковника Пилипца. Тот развел руками: «Никто не знает, штаб армии сегодня дважды перемещался, а теперь связь с Герасимовым прервана. Ясно одно: все три выборгские дивизии в ловушке».
У выборгских дивизий – 42, 115 и 123-й – не было возможности дойти до линии Маннергейма на финской стороне старой границы, боеприпасов, по существу, не было, от штаба их отрезали. По собственной инициативе они отошли на юго-запад к рыбачьему поселку Койвисто на северном берегу Финского залива. Финны решительно продвигались вперед: 29 августа они заняли Выборг, в ту же ночь – Кивенаппу в 48 километрах южнее, 30-го – Райволу, 31 августа – Териоки на старой советско-финской границе. Исключительные потери понесла 168-я дивизия, окруженная, защищавшая Сортавалу на северном берегу Ладожского озера. В конце ей пришлось отступить через Ладожское озеро к Ленинграду.
Остатки 23-й армии пытались отойти к прежним карельским укрепленным позициям, занять систему укреплений, служивших для защиты северных подступов к Ленинграду еще до войны с Финляндией зимой 1939/40 года. Этот рубеж находился всего в 32 километрах от Ленинграда.
Но даже это оказалось делом рискованным и очень трудным. Отступающие войска, уничтожая боевое снаряжение, пытались небольшими группами скрыться в густых лесах и болотистых топях; в этой мрачной глуши многие части заблудились, потеряв ориентировку, другим удалось добраться до реки Сестры и Сестрорецких укреплений. Некоторые части были совершенно деморализованы.
В конце августа в течение 2–3 страшных дней почти отсутствовала организованная оборона. Финны могли бы вырваться вперед, штурмовать белоостровские укрепления, строем ввести войска в северные пригороды Ленинграда. Держались лишь несколько отрядов морских пехотинцев, наспех сформированных из моряков Балтийского флота и брошенных в бой. Эта горстка советских частей предотвратила штурм Северной столицы финскими войсками.
Одна из таких частей – небольшое разведывательное подразделение под командованием Анатолия Осовского – всего 26 человек.
1 сентября Осовский оказался в Сестрорецке, явился к местному партийному руководителю и начальнику НКВД, был направлен к северу от Сестрорецка – на шоссе, где, по сообщениям, появилась фашистская танковая колонна. Встретил там горстку солдат, присоединившихся к его группе. Возле местной таможни в полутора километрах от города он обнаружил немецкий средний танк Т-3, который обстреливал шоссе. Люди укрылись в песчаной яме, а танк медленно приближался. И тогда Осовский вывел его из строя – две точно запущенные в танк гранаты разорвали гусеничную ленту.
Вскоре появились еще 2 танка, за ними 40 или 50 пехотинцев. У Осовского оставалось 15 человек; открыв огонь из винтовок, они сумели задержать наступление и оставались на позициях 6 дней. Жданов лично выразил им благодарность.
Леонид Захариков из подразделения военно-морской авиации вступил добровольцем в отряд морской пехоты, срочно переброшенный на тот же белоостровский участок фронта.
«Мы всю ночь пробирались через болото по пояс в воде, – вспоминал он впоследствии. – Над головой несли снаряжение – винтовки, минометы, боеприпасы. Неожиданно мы оказались в воде по самую шею. Пошли вперед, а с железнодорожных путей нас обстреливали минометы огнем».
Рядом с ним сражались две девушки, Валя Потапова, жена разведчика, и Аня Дунаева – черноглазая, темноволосая. Обе жили в Териоки, вступили в патрульный батальон, который 31 августа уже вел бой с отрядом финских парашютистов у Пулковских высот. В батальоне было 140 бойцов, из них 10 девушек, на всех имелось 3 пулемета и несколько десятков винтовок.
Бои под Белоостровом продолжались до сентября. Дважды русских выбрасывали из города, но в рукопашных боях они отвоевывали прежние позиции. Погиб генерал-майор Лавринович, выдающийся советский командир бронетанковых войск, но его танки шли вперед под сильным ливнем, по грязи и сумели надежно защитить город. Еще три месяца продолжались атаки финнов, но советские рубежи устояли.
Гибель 23-й армии сопровождали страшные бои. Возле Выборга отряд из 28 комсомольцев защищал аэродром, среди них был Иван Канашин, один из тех молодых парней, которые в воскресенье 22 июня в городке Гряды вступили в армию добровольцами. Они уже отбили тяжелую атаку парашютистов-десантников и теперь в темное дождливое утро 29 августа залегли на позициях и глядели, как в небе узкими красными полосками отражался солнечный восход. Вскоре на Выборгском шоссе появилась колонна вражеских танков. Танки остановились у дороги, чтобы проверить траншеи – вокруг были сотни трупов парашютистов-десантников, погибших накануне в бою.
Молодые бойцы до последнего момента вели огонь, затем стали кидать гранаты. Финны
