Шрифт:
Закладка:
Учитывая, что количество мин увеличивалось, а также понесенные тяжелые потери и надвигавшуюся ночь с ее опасностями, командующий флотом приказал всем кораблям встать на якорь до утра. Для отражения торпедных атак были выставлены сторожевые корабли.
Каковы были потери, связанные с эвакуацией Таллина? Из 29 транспортов, уходивших из Таллина, 25 было уничтожено, 3 прибились к острову Гогланд и лишь 1 добрался до Ленинграда. Один из трех кораблей, приставших к Гогланду, «Саул», был позднее на буксире доставлен в Ленинград. В целом Балтийский торговый (не военный) флот потерял 38 кораблей в Рижском заливе и в Ирбенском проливе. Свыше 10 тысяч человек погибло. Кроме того, потонули 16 военных кораблей, главным образом канонерские лодки, миноносцы, сторожевики, тральщики и торпедные катера, а также 6 транспортов. В числе потонувших крупных кораблей оказались: «Иван Папанин», на борту которого было 3000 человек; «Вторая пятилетка» – около 3000 на борту; «Луга» – 300 раненых; «Балхаш» и «Тобол» – на каждом по 700 человек. В целом из 67 невоенных кораблей погибло 34; из примерно 100 военно-морских судов было спасено около 87,5 % вместе с личным составом в количестве 18 тысяч человек[112].
«Казахстан», на котором находилось 3600 военных, включая 500 раненых, был самым крупным транспортным судном в конвое. Капитан его Вячеслав Калитаев среди командиров кораблей на Балтике был одним из опытнейших. Ранее он был капитаном парохода «Кооперация», который привез в Россию детей испанских республиканцев. Он водил «Казахстан» в несколько опасных рейсов в Арктику, а с начала войны командовал им на Балтике.
При выходе из Таллина «Казахстан» занял свое место в составе первого конвоя. Калитаев все время находился на мостике. Корабль сразу же привлек внимание немцев. Сначала он подвергся атаке подводных лодок, затем налетам «юнкерсов». Сначала бомбы падали в воду, не достигая цели, затем одна ударила по кораблю. Скользящий удар по мостику – и погибли все: командир зенитной батареи, сигнальщик и другие члены экипажа.
«Казахстан» остался без командира, потерял скорость, выбыл из конвоя. Свыше 100 бомб упало возле корабля, вспыхнул пожар; а на палубах сотни людей, многие никогда прежде не были в море. Бойцам, пассажирам – всем пришлось бороться с огнем. 9 часов шла эта борьба, наконец удалось обуздать пламя. Команду «Казахстана» составляли 35 человек, выжили – 7, которые во главе с боцманом Л.Н. Загурко подвели «Казахстан» к уединенной отмели под названием Вайндло, или Стеншер, около 450 м длины и 135 м ширины, там имелся маяк в виде круглой чугунной башни, окрашенной в белый цвет, который обслуживал небольшой отряд моряков. Отмель находилась примерно в 25 километрах от берега между Найсааром и Гогландом. Пассажиров высадили с корабля, разместили в шлюпки, мелкие лодки, а затем доставили в Кронштадт. Освободившись от груза, «Казахстан» по-прежнему с командой из 7 человек добрался к 1 сентября до Кронштадта; шел без морских карт, полевой телефон связывал мостик с машинным отделением. Все семеро моряков были награждены орденами Красного Знамени за свой подвиг.
А как же капитан Калитаев? Ни слова о нем в приказе Верховного главнокомандования за номером 303 от 12 сентября 1941 года, где говорилось о подвиге «Казахстана», единственного воинского транспорта, сумевшего уцелеть в таллинской трагедии.
Но умолчали о капитане Калитаеве неслучайно: он не умер, как предполагали многие моряки «Казахстана», но попал в ужасную историю.
Он не погиб от бомбы, убившей тех, кто был на мостике, лишь упал без сознания.
«Я слышал грохот, – говорил он впоследствии, – почувствовал удар, когда рушился потолок, а больше ничего не помню». А когда он пришел в себя, то обнаружил, что лежит на правой стороне мостика головой к лестнице, ведущей наверх. Голова была мокрая, Калитаев тронул ее рукой и увидел кровь, на теле ран не было видно.
После этого он снова потерял сознание и, очевидно, соскользнул с мостика, поскольку очнулся в воде, а корабль прошел мимо. В воде вокруг было много людей, он увидел метрах в 50–70 маленькую шлюпку, охваченную пламенем, в нее вцепились 10 или 15 человек. Он освободился от шинели и сапог. На нем не было спасательного жилета: еще находясь на корабле, он умышленно не надел его, боясь напугать пассажиров.
Так он держался на плаву полтора часа, потом его и другого моряка по фамилии Ермаков подобрала подводная лодка «С-322», но доставить их на корабль лодка не могла. Вместо этого Калитаева доставили в Кронштадт, он прибыл туда раньше, чем его корабль.
Немедленно началось расследование. Почему оставил корабль? Почему вернулся до его прибытия? Сначала все шло хорошо, за него поручились товарищи из торгового флота, и те семеро, которые спасли корабль, поддержали своего капитана. Два медицинских эксперта подтвердили достоверность его истории.
Но потом пассажиры стали рассказывать про него всякие небылицы: капитан покинул свой пост, от страха прыгнул в воду. Множились слухи, росла подозрительность у недоверчивых следователей НКВД. В то время Кронштадт охватила паника. Следующий факт дает некоторое представление об атмосфере тех дней, когда рассматривалось дело Калитаева. За несколько дней до прихода кораблей из Таллина были задержаны в качестве «шпионов» московский корреспондент Владимир Рудный и корреспондент ТАСС Юлий Зенковский. Через несколько дней писатель Михаил Годенко наблюдал, как один совсем молоденький матрос, выпив пару флаконов одеколона, опьянел и закричал: «Долой советскую власть!» К нему подскочил командир и, выхватив наган, приказал: «Прекратить!»
«Что прекратить? – возразил матрос. – Тыловые крысы. Где вы были, когда мы воевали в Гатчине, в Детском Селе?»
«Буду стрелять!» – предупредил командир.
«Стреляй, давай стреляй! – завопил пьяный. – Убивай меня! А завтра немцы будут драться в Питере».
Одинокий выстрел – и матросик свалился на тротуар.
31 августа в Кронштадт прибыл адмирал Кузнецов – в этот день была завершена эвакуация Таллина. Еще до прибытия в Кронштадт он ощутил обстановку всеобщей дезорганизации, паники. В Ораниенбауме, откуда он направлялся на катере в Кронштадт, Кузнецов застал группы матросов, отбившихся от своих частей, без формы, блуждающих бесцельно, по-видимому плохо понимающих, что происходит вокруг. Кронштадт был мрачен, настроение у командиров и краснофлотцев – подавленное.
И как раз в такой обстановке НКВД рассматривало в Кронштадте дело капитана Калитаева. Приговор:
