ЛС: Да. Нет.

(Пауза.)

ЛС: Не знаю.

АК: Ларс, чтобы мы к чему-то пришли, вы должны быть со мной откровенны.

ЛС: Да какого черта! Я был вынужден от них избавиться!

АК: От скольких вы… э… избавились за последний год?

ЛС: За последний – ни от одного. А вот в прошлом – от четырех.

АК: Чем они занимаются сейчас?

(Долгая пауза.)

ЛС: Они… ушли из отрасли.

АК: И в какой сфере они сейчас работают?

ЛС: Не могу ответить.

АК: Не можете, потому что не знаете или не хотите говорить? Хорошо, оставим эту тему. Если вы столкнетесь с человеком, имеющим невысокий уровень компетентности, с недостаточной мотивацией и низкой самооценкой – что будете делать с ним или с ней?

ЛС: Давать больше инструкций, пояснять, почему задача важна.

АК: Именно. Просто чтобы я понял – по какой причине вы не поступили так же с теми четырьмя?

ЛС: Они безнадежны.

АК: Вы сами в это верите?

(Пауза.)

ЛС: Нет.

АК: Тогда зачем говорите?

ЛС: У нас разговор конфиденциальный?

АК: Что вы имеете в виду?

ЛС: Вы обязаны соблюдать профессиональную тайну?

АК: Нет такого закона, на который я мог бы сослаться. Я не адвокат и не священник. Зато существуют неписаные правила, которые говорят: если я, как консультант и коуч, буду распространять сведения, которые узнал в личных беседах, то в кратчайшие сроки просяду на рынке услуг. Я дорожу своим именем. Что вы хотели рассказать?

ЛС: Полегче на поворотах, коуч.

АК: Само собой, рассказывайте только то, чем хотите поделиться. Но если хотите избавиться от проблемы, вы должны сказать правду. Я не могу помочь в решении вымышленных проблем.

ЛС: Понимаю.

АК: Так в чем загвоздка?

ЛС: Некоторые из ваших методов в моей отрасли не действуют. Частенько эта самая обратная связь не срабатывает. Иногда приходится показывать на конкретном примере. Только тогда они слушают.

АК: Они?

ЛС: Мои сотрудники. Время от времени, видите ли, приходится объяснять им все предельно четко. Ну, знаете… Чтобы не возникало двойных толкований.

АК: Могу поверить. Большинство людей хотят четких посылов и однозначных инструкций. Важно также понимать последствия невыполненного задания.

ЛС: Вот именно. Последствия.

(Пауза.)

АК: Как?

ЛС: Они должны понимать последствия. Поэтому парочку человек пришлось, как бы это помягче… уволить. Почему у вас вдруг сделалось такое странное лицо?

АК: Просто здесь немного душно. Стало быть, вы уволили нескольких человек?

ЛС: Да, можно и так сказать. Зато теперь все понимают: если я чего-то требую от своих сотрудников, то это всерьез. И мы тут не в бирюльки играем.

АК: Вы показали это на конкретном примере?

ЛС: На полную катушку.

АК: И теперь все работает как надо?

ЛС: Как часы. Мой начальник службы безопасности, к примеру.

(Пауза.)

АК: А что он?

ЛС: Он сам стал прекрасным руководителем. Настоящий коуч, я бы сказал. Я показал ему все материалы вашего тренинга. Он впитал их как губка. У него, конечно, есть недостатки. Временами бывает сварлив. Но умеет заставить людей делать то, что они должны делать. Лишь с незначительными погрешностями.

АК: Стало быть, вы распространили эти знания дальше?

ЛС: Конечно. У меня стало больше тех, кто сам может управлять людьми, что сильно меня разгружает. Разве не этому вы нас учили? Делегировать.

АК: Разумеется. Самое лучшее – это окружить себя толковыми сотрудниками, чтобы посвятить себя тому, чем хочется заниматься, и развивать фирму дальше.

(Пауза.)

ЛС: Признаться, я немного устал от фирмы.

АК: И что вы собираетесь с этим делать?

ЛС: Даже не знаю. Правда не знаю.

Глава 78

Полвосьмого утра. Фредрик решительно захлопнул крышку ноутбука. Это был беспрецедентный марафон. Более пятидесяти страниц за ночь. Он знал теперь, как следует написать историю Лукаса Свартлинга и его преступной организации. Долгожданный прорыв наступил – приятный контраст к тому стыду, который он испытывал по поводу событий предыдущей ночи.

После виски голова болела, но угрызения совести были мучительнее. Вернувшись домой из полиции, Фредрик не мог заставить себя взглянуть на себя в зеркало. Какое фиаско! Теперь он начал всерьез пересматривать собственный образ, раньше не вызывавший сомнений, и ему не нравилось то, что он видел теперь.

Заходя в комнату Оскара, чтобы разбудить его, Фредрик вдруг понял одну вещь. За последние несколько часов он совсем не вспоминал о Юханне. Следует ли ему стыдиться за то, что он работал – вместо того чтобы думать о ней?

Нет, сейчас он работает ради нее. Не будь угрозы, нависшей над Юханной и всей семьей, он никогда не продвинулся бы так, как за эту ночь. Еще трое-четверо суток – и он сможет связаться со Свартлингом.

Когда он стал трясти Оскара за плечо, сын что-то промычал из-под одеяла.

– Что ты сказал? – спросил Фредрик, решительно настроенный разбудить и одеть его, накормить завтраком и лично отвезти в школу – все это за тридцать пять минут.

Мальчик повернулся в кровати. Из-под одеяла выглянуло заспанное лицо со складками от подушки на щеке.

– Сегодня суббота.

Черт! И точно ведь…

Извинившись и оставив сына досыпать, Фредрик на цыпочках вышел из его комнаты. Ладно. Если задача номер один отменилась, перейдем к задаче номер два.

Найдя мобильный, он набрал номер, массируя болевшее плечо в ожидании ответа. Два гудка – и трубку сняли.

– Фредрик? Зачем ты звонишь? У вас все в порядке? – спросил Стен-Инге с ноткой удивления в голосе.

– Да-да, все хорошо. Конечно же. – Фредрик закрыл глаза, потер лоб. Боже… Он крепче сжал телефонную трубку. – То есть, я хотел сказать – не совсем. Мартина заболела. Не знаю, что такое, но у нее кружится голова, и она не может подняться. Похоже, температуры нет, но при малейшем движении ее жутко тошнит. Как будто что-то с вестибулярным аппаратом. Ну, знаете, когда укачивает.

– Мне кажется, я недавно читал статью о чем-то таком, – ответил отец Мартины. – Вирус в вестибулярном нерве. Вестибулярный нейронит. На самом деле это не опасно, но очень неприятно. У одного моего делового знакомого было такое несколько лет назад. Пять дней не мог глаза открыть. После этого неделю ходил по стеночке. Прошел целый месяц, прежде чем он смог вернуться на работу.

Фредрик вытер пот со лба. Он и сам не понимал почему, но от одного разговора с тестем его прошибал пот. Он же не врач, черт побери! А уже поставил диагноз.

– И