Ему хотелось свалить вину на односолодовый Lagavulin за то, что выветрился так быстро и с парами виски улетучилась вся решимость. Но Фредрик только кивнул дежурному, поднялся и вышел на улицу. По-прежнему прижимая телефон к уху и озираясь, достал ключи от машины. За каким-то из деревьев должен быть силуэт огромного громилы. За тем? Или вот этим? Налетел порыв холодного ветра, и Фредрика затрясло.

– Эй! – крикнул дежурный через закрывающиеся двери.

Но фрилансер проигнорировал его и спешно сел в машину.

– Вам нельзя за руль в таком состоянии! Я вызову наряд!

Фредрик проигнорировал и это, завел машину и поехал. Несмотря на затуманенный мозг, он прекрасно понимал: ему наверняка кто-то помешает. Концентрация полицейских на квадратный метр здесь высока, как нигде в стране.

Но он спокойно смог выехать из центра города. Никаких нарядов.

– Молодец, – сказал Роберт Жигарра, всю дорогу сопевший и пыхтевший ему в ухо. – А сейчас ты поедешь домой и займешься своей работой.

Гангстер положил трубку, но Фредрик сидел, прижав телефон к уху весь путь до Тэбю. Весь лоск его блестящей идеи с полицией, вся логика такого поступка и вся легкость, пришедшая вместе с выпивкой, ушли. Осталось только отчаяние. Он и правда думал, что они позволят ему это сделать?

Глава 74

Ужин был завершен. Со стола убрано. Кофе налит и выпит. Светские темы для разговоров закончились.

– Дорогая, – проговорил Юнас, – я ждал весь вечер, но, видимо, это большая тайна…

Мари прикрыла глаза, сжала руки на коленях. Она могла промолчать и попытаться пережить это сама. Тогда испытание ближайших минут прошло бы мимо. Ах, если б она могла залезть с головой под одеяло и спрятаться на несколько часов…

Часов? Боже, на несколько недель!

«Но именно для этого и существуют супруги, – подумала Мари, – чтобы поддержать друг друга в трудную минуту. Если я не могу поговорить со своим мужем, с кем я тогда вообще могу поговорить?»

Она отложила салфетку и аккуратно свернула ее рядом с тарелкой. Подумала: «По крайней мере, у меня нет детей… У нас нет детей».

– Юнас, – начала Мари, подняв на него глаза. Она смотрела на него долго-долго, и он все понял.

Лицо у него побледнело.

– Если я что-то сделал не так… – пробормотал он, но Мари остановила его, подняв ладонь.

«Боже мой, он думает, что я хочу развестись? Если б это спасло положение, я бы не колебалась».

– Несколько дней назад я получила письмо. Поначалу не хотела тебе ничего говорить, потому что это никак не изменило бы положения. Что есть, то есть.

Она достала письмо. Конверт был скомканный и теплый.

– Но в итоге я приняла решение поставить тебя в известность.

Господи, да зачем этот официальный тон, будто они на приеме? Но она ничего не могла с собой поделать. Воспитание.

Мари взглянула на адрес. Ее фамилия, ее улица.

Юнас сглотнул так громко, что звук донесся до нее. Он неподвижно сидел на стуле, словно превратившись в статую. Напряжение, сковавшее его тело, разве что не искрило.

Мари совершенно не к месту вспомнилась история, которую она слышала несколькими годами ранее, – своего рода философская притча. Человек сидит в машине по дороге на работу. Тут у него в голове (прямо в голове!) звучит голос, который сообщает, что жить ему осталось ровно год. Конец сообщения. Если все, ради чего он старался в жизни, будет у него отнято, и у него в запасе есть всего год – как ему поступить? Человек пришел к выводу, что сначала надо разобраться с работой. Он приведет в порядок дела, назначит преемника. Все это займет несколько месяцев. Потом объедет всех своих друзей и попрощается с каждым по очереди. Последние месяцы проведет с семьей, чтобы в последний день остаться наедине с самим собой и в последний раз оглянуться на свою жизнь. С бокалом мадеры в руке. Если все распланировано и завершено – можно ставить точку.

Мари задумалась, как поступила бы она. Ведь у нее даже нет работы. С другой стороны, двенадцати месяцев у нее тоже нет. В запасе только один. Или полтора, если повезет.

И вот на следующий день голос в голове у мужчины возвращается и говорит: «Я дико извиняюсь, в прошлый раз вышла чудовищная ошибка. Ты по-прежнему умрешь, но на самом деле у тебя всего неделя». Он тут же разворачивает машину и вместо работы едет домой, к жене и детям.

Когда приходится выбирать, оказывается, что выбор не так и труден…

Мари вздохнула. Как долго ее мысли бродили где-то далеко? Секунду? Минуту?

Юнас по-прежнему сидел, уставившись на нее. Даже не заметно было, чтобы он дышал. Это так на него не похоже… Она положила письмо на стол и увидела, как муж потянулся к нему. Набрала в легкие воздуха.

– Юнас… Рак вернулся. На этот раз они ничего не могут сделать.

Глава 75

Переступая порог, она почувствовала: что-то сейчас произойдет. Что-то такое, что изменит всю ее жизнь. Даже пожалела, что не было никаких предвестий – ни страшного сна, ни жуткого урагана. Было бы весьма судьбоносно… А сейчас все обрушится на нее сразу.

Она уронила сумку на пол в прихожей.

Мать кричала. Выла, как зверь.

Слова тонули в безумии, лившемся из ее глаз. Отец пытался успокоить жену, гладил, силился обнять, но это было невозможно: мать дико отбивалась и даже плюнула ему в лицо.

Стоя в дверях, она смотрела на все это, не до конца понимая, что случилось.

– Кто? – спросила она тихо – слишком тихо, чтобы ее услышали. Отец заметил ее, махнул рукой, чтобы она ушла, но она осталась стоять.

– Кто? – спросила уже громче.

Мать внезапно смолкла и повернулась к ней. Отец воспользовался случаем и обнял жену. Обнял крепко-крепко – со стороны казалось, что он удерживает ее от малейшего движения. Наверное, именно это он и делал, потому что та снова начала кричать.

Она по-прежнему не понимала, что именно кричит мать, да и были ли в ее крике слова? Мать смогла высвободить руку и принялась бить себя по лицу. Она все била и била со звонким хлестким звуком, и пока отец пытался схватить эту руку, она высвободила вторую. Теперь принялась царапать себя ногтями по щекам – раз, другой… Она так сильно рвала кожу, что прочертила красные полосы на лице. Длинный маникюр она всегда считала вульгарным, иначе