сам, — криво усмехнулся монах. — Там оно валяется. Дохлое; ну, я надеюсь, что дохлое.

— Что, само издохло? — осведомился некромант.

— Не совсем. Помогли. Но, сударь некромаг, лучше б тебе самому взглянуть. Идём.

Отец Виллем решительно потянул дверь.

В склепе воняло кислым, глаза защипало. На полу валялась туша — ну, как туша, скорее уж тушка, размером со среднего пса. Плоть частично словно бы растаяла, сползла с желтоватых костей чёрной густой жижей; косо торчало вверх что-то вроде крыла, уже совершенно очистившегося, только с самых концов острых когтей срывались последние капли. Голова открылась частично, кости черепа частично раздроблены; челюсти впились в мрамор пола, от вонзившихся клыков разбежались трещины.

— Вырвалась из портала, — как мог деловито бросил отец Виллем. — Мы были начеку. Встретили… чем и как могли.

— Что её убило? — некромант провёл отпорную черту, присел на корточки, вглядываясь в разбитую голову чудовища. — Чары? Какие именно?

— Да нет, не чары, — вздохнул монах. — Булава моя. Правда, уже после чар, ты прав, сударь некромаг.

— Заклятия совсем не подействовали?

— Отчего ж нет? — слегка обиделся отец Виллем. — Слово Господне всегда действует!.. э-э, в той или иной мере. Чары наши её приостановили, замедлили, она как сквозь паутину пробивалась. Пасть разинула, язык выбросила, как у ящерицы-мухоловки, и… таять начала. Правда, прыти ей это не убавило, сквозь заклятия наши она-таки пробилась, а что кости видны стали — ей, похоже, не мешало. Ну, я и попытался. Молитва Господня да булава освящённая — она и сдохла. И таять начала. Медленно, правда. А, ну и вонять ещё.

— Внутреннюю дверь заложите, — некромант поднялся. — Тварь эту я попытаюсь разложить на компоненты, а потом сжечь, что останется. Но идти туда нам придётся, отец Виллем.

— Знаю, — кивнул тот. — Но и лезть туда очертя голову…

— Никто не собирается, — докончил Фесс. — Отшагните, патер.

…Тварь несла в себе ясные, чёткие паттерны Хаоса. Сейчас они слабо, едва заметно пульсировали, угасая. Материальный мир жертвовал частью себя, пережигая чужеродное. Остриё глефы коснулось обнажившихся костей и тварь конвульсивно дернулась, суставы крыла разъялись, кости, падая, застучали по камню.

— Осторожнее, — отец Виллем вскинул булаву.

Тварь была мертва. Эманации Хаоса пытались её оживить, заставить двигаться, но безуспешно.

— Слишком мала, — резюмировал некромант, поднимаясь. — Но, патер, если их рванёт много… они смогут подпитывать друг друга. Поэтому дырку надо заколотить, срочно.

— Как только мы поймём, как это сделать, — мрачно заметил монах. — Что ж, сударь некромаг, если ты закончил с бестией, жги останки и мы заложим двери. Думаю, пришла пора нанести, наконец, визит мэтру Гольдони.

Невольно некромант подумал о целительнице Ньес. Исчезла, скрылась, оставив память и вопрос — сон ли это был или всё-таки не сон?

— Вот мы тут собрали на него unit fasciculo * , так сказать… — проскрипел за спиной отец Виллем (так и хотелось сказать — отец-экзекутор). — Мы, конечно, не инквизиция, но напугать старикана напугаем.

Посох некроманта послушно изверг пламя из глазниц черепа, кости бестии столь же послушно вспыхнули. Было в этой лёгкости что-то неправильное, словно Хаос не должен был сдаваться настолько легко.

Тем не менее, Фесс дождался, когда от твари не осталось даже чёрного пепла и кивнул святому отцу. Тот коротко пролаял команду, несколько молодых монахов поволокли ко внутренней двери склепа камни, брусья и тому подобное. На всём — символы Господа.

— Сколько-то продержится, а мы и через катакомбы проникнем, — заверил некроманта Виллем. — А теперь идём.

Мэтр Гольдони местом жительства имел просторный особняк на тихой улочке Армере, в аристократическом районе, за высокими стенами. Железные ворота, узкая калитка, смотровые щели, из которых, если надо, могла ударить и арбалетная стрела. Окна, что смотрят на улицу, закрыты тяжёлыми ставнями; крашенные в охряный цвет стены увиты плющом.

Монах решительно постучал кольцом в калитку.

Тишина.

— Эй, кто там?! Святая Конгрегация к мэтру Гольдони! По срочному делу! — зычно гаркнул отец Виллем. — Отворить, именем Святого Престола!

Фесс не сомневался, что за ними наблюдают.

— Кто такие? — наконец раздался недовольный и надменный голос из смотровой щели. — Маэстро никого не принимает!.. Должностные лица Святой Конгрегации благоволят изложить своё дело в канцелярии его светлости виконта Орсино, ибо Армере имеет привилегию…

— К мертвякам твои привилегии! — рявкнул отец Виллем так, что в соседних домах вмиг стали захлопываться ставни и окна. — Отворяй, пока не выломали дверь!

— Советую попробовать, — ехидно заметили изнутри. — Подайте своё прошение, патер, в канцелярию его милости и не утомляйте маэстро шумом.

— Сударь некромаг, — во всеуслышание объявил монах, поворачиваясь к Фессу. — Благоволи снести эти ворота. Святая Конгрегация прощает тебе грех покушения на чужое имущество.

— Благодарю, святой отец, — как мог серьёзно отозвался некромант. Высоко поднял посох, глазницы черепа устремлены на железные створки ворот; их, конечно, защищает магия, но это мы сейчас посмотрим…

Толчок силы. Волна пламени жадно лизнула серые створки, и некромант скрипнул зубами — чары маэстро Гольдони рушились, но и кололись они чувствительно.

— Прошу, святой отец, — чуть задыхаясь, некромант поклонился, уступая место монаху.

— Благодарю, сударь, — отец Виллем ответит не менее церемониальным поклоном, слегка коснулся ворот булавой, и они с грохотом рухнули внутрь, подняв облако пыли.

Открылся ухоженный двор, выложенные белым мрамором; розарии, небольшой фонтан в середине; там лесную нимфу в совершенно недвусмысленной позе обнимал мускулистый сатир.

— Говорили ж мы вам, открывайте по добру, по здорову, — заметил отец Виллем, шагнув внутрь.

— Погоди, — некромант схватил монаха за рукав. — Что-то здесь не…

Он не договорил.

Где-то совсем рядом со скрипом и скрежетом отодвинулся камень. Некромант обернулся — среди разбросанных камней, некогда составляших что-то вроде декоративного грота, медленно выпрямлялась великанская фигура, вернее сказать, великанский костяк, потому что между рёбер его была пустота.

— Недурная стража у маэстро, — сквозь зубы процедил монах, вскидывая булаву. — Настолько недурная, что я уже совершенно серьёзно размышляю насчет церковного суда. Что это за