Гольдони низко опустил голову.

— Чем он прельщал ещё, грешник? — торжественно вопроси монах. — Чем соблазнял?

— Б-бессмертием… о-омоложением… — едва слышно выдохнул маг.

— О. Ну вот с этого надо было начинать. Не только ожившие вирильные части, но и вообще… однако, не осведомился ли досточтимый мэтр, почему же сам лич продолжает пребывать в облике жутком и отвратном? Отчего не превратил себя в…

— Он собирался, — пробормотал несчастный мэтр. — Для этого я передавал ему собранные мною уникальные образцы…

— Уникальные образцы чего?

— Останки, сударь некромаг, останки нечеловеческой расы, судя по всему, имманентно наделённой немалыми магическими способностями. Череп на вашему посохе, сударь, весьма и весьма их напоминает, разве что в куда лучшем состоянии…

Фесс и монах переглянулись.

— Что ж, бессмертие так бессмертие, — сказал наконец отец Виллем. — Приманка давняя, враги Господни так и уловляют слабых, страшащихся Его суда… Итак, мэтр, я по-прежнему жду от вас откровенности!..

— Да что ж я… — уныло повестил мэтр. — Я, Карло Гольдони, магистр магии, посвященный высоких арканов…

— Титулы можно опустить.

— Хорошо, святой отец… в общем, заявляю, что раскаиваюсь в прегрешениях своих и готов всячески споспешествовать Святой Конгрегации… а эликсир мне точно оставят?

— Точно, точно, — посулил монах без тени улыбки. — Конгрегация не унижается до лжи.

— Тогда идёмте, — решился чародей. — Я покажу и расскажу, что знаю.

— Давно бы так, мэтр, — одобрил отец Виллем.

— Расставлять их надлежало так, так и ещё вот так, — журчал мэтр Карло Гольдони. Монах внимательно слушал, время от времени кивая.

Здесь, в катакомбах, куда они спустились, в опустевшем логове лича ничего не изменилось. Маэстро, ощутив себе несколько увереннее, с важным видом читал настоящую лекцию о «транспозициях и дифракциях», «сложениях волновых колебаниях» и прочей теоретической магии.

— Таким образом, cari signori, можно заключить, что посредством сиих артефактов, слабых в разделении, но потентных в единстве, означенный лич старался придать устойчивость некоей магической структуре. Структуре, призванной обеспечить проход между бытийными планами…

— И вы, маэстро, так спокойно об этом говорите?! — не выдержал некромант.

— Спокойно, юноша? О, да, конечно — ведь на кончике пера проблема сия была решена ещё Августином Благословенным, варлоки используют грубые и несовершенные чары для призывания демонов, так что никакого особенного интереса это у меня не вызвало…

Некромант и монах переглянулись.

— Сдается мне, я знаю, что он готовил, этот лич…

— А чем ему тогда, сударь некромаг, было мало того портала?

— Видать, не слишком удобен. Быть может, не все могут через него протиснуться из тех, кому надо.

— Не знаю никаких порталов, — категорично заявил маэстро. — Подобного рода соединения неустойчивы, кратковременны и…

— Неучтойчивы и кратковременны, хмм, хмм… — Некромант полез за пазуху. — А вот что вы скажете вот об этом, синьор Гольдони?

На грубую поверхность рабочего стола лёг давешний амулет. Тот самый, что рыцарь Блейз надел в своё время на шею девы Этии.

Злая вещица дождалась своего часа.

Деревянный кружок с грубо выжженным рисунком. Половина — живая голова, половина — мёртвый костяной череп.

— О! — маэстро Гольдони ловко нацепил круглые очки на нос. — Какая занятная штуковина!.. Эманации pura malvagità, интересно, интересно… вы сами ставили защиту, сударь? Поздравляю, весьма искусно. Вас, наверное, интересует, откуда это? Смогу помочь, да-да, смогу. Видел, как искомый вами лич творил подобное. Так вот для чего ему понадобилась sangue mestruale vergine!.. *

— Господь милостивый, помоги себя и других оборонить! — аж отшатнулся отец Виллем.

— Помилуйте, святой отец, что же тут такого? Та самая sangue mestruale есть вещь совершенно естественно существующая, Господом нашим в Его неизъяснимой мудрости сотворённая!..

— Оставим это, — прервал излияния маэстро некромант. — Так, значит, этот амулет…

— Творился здесь, в этом самом месте, — с готовностью закивал Карло Гольдони. — Свидетельствую и подтверждаю! И перед самим Святым Престолом подтвержу такоже!..

— Хорошо. А для чего он, этот талисман? Что должен делать?

— Увы, синьор, на этот вопрос так сразу не ответить. Потребуется серьёзное исследование…

— Лучше бы тебе постараться, маэстро, — зловеще посулил монах. — Помни: раскаяние должно быть не только полным, но и деятельным!

— Но это действительно сложно, святой отец!..

— Хорошо. Тогда ты займёшься этим у нас, в мастерских Конгрегации. Там всё под рукой — и лаборатории, и пыточные. Последние, разумеется, исключительно для упорствующих в заблуждении.

— Погодите! Погодите! — всполошился маэстро. — Детальный ответ требует времени, но кое-что, кое-что можно сказать и так. Это якорь.

— Какой ещё якорь? — разом вырвалось и у Фесса, и у отца Виллема.

— Якорь. Для придания полной вещественности призраку. Подобные чары принято относить к высшим и тайным, однако ваш покорный слуга, il tuo umile servitore, сумел частично открыть их секреты!..

— Вещественность призраку? Что за чепуха, маэстро Гольдони? Какому призраку собрался придавать вещественность тот рыцарь? Дева Этиа куда как реальна во плоти своей, весьма склоняющей ко греху и уже успевшей склонить некоего рыцаря!..

— Увы, увы мне, — воздел руки маэстро. — Всё, что мог сказать уже сказал. Прочее же — какому призраку собирался кто чего придавать — не ведаю. Ах, да, да, синьоры — не советую трогать эту вещицу голыми руками.

— Это мы и так знаем, — буркнул Фесс. — Значит, получается…

— Что рыцарь Блейз также в союзе с личем, — морщины на лице отца Виллема углубились, губы сжались в тонкую линию. — Тоже мне, Чёрная Роза!

— Увы, увы нам, — тотчас встрял со своим сетованием и мэтр. — Сильна власть сего колдуна, многих он подчиняет коварством, лестью и страхом!..

— Значит, лич собирался открывать свой собственный портал… с помощью твоих талисманов. А с этим амулетом собирался сделать вещественным призрака. Но дева Этия, хоть и странна — и впрямь ничуть не призрак!..

—