Шрифт:
Закладка:
— А ты сделай контрастный. Только постепенно. Чтобы башку не зажало, — просипел внутренний голос, явно желая быстрее прийти в себя и хоть что-то предпринять, чтобы выглядеть более-менее адекватным и распрямившимся. — И где все мужики? Господи! Да я же ещё вчера ушел сюда. Ну, всё. Прозвище «чернобуркин» обеспечено. Это к Леону оно не пристало, слишком очевидно было, как Леон стебался над ней. Явственно. Только она этого не понимала. И я не понимал, чего это он ею так пренебрегает. Как бы уйти сейчас незаметненько? Господи, помоги! — безнадежно взмолился Ларик, включив чей-то дамский фен, чтобы высушить волосы.
Господь не помог.
Ольга Павловна внимательно изучала дно поднятой над головой бутылки.
— Здрассьте! — неожиданно для себя выпалил Ларик, вывалившись из душа.
— Привет. Уже освежился? Молодец. Сейчас и я встану, и пойду приводить себя в порядок, — Ольга, похоже, ещё не совсем проснулась. Лицо со смятой вдоль щеки морщиной и отекшие нижние веки роднили её с самыми отпетыми посетительницами пивных забегаловок. По всему было видно, что она отнюдь не прочь продолжить.
— Там ничего в баре не осталось? Поправиться бы чуток.
— Я не знаю, — робко ответил Ларик, не попадая пуговицами в петли.
— Так ты посмотри, в левом ящике, — Ольга ткнула пальчиком в бар.
— Ага, я сейчас, — засовывая рубаху в брюки, пробормотал Ларик. Он не знал, как ему сейчас вести себя, вернулась непонятная робость мальчишки, который зависим и нашкодил тут, нагадил прямо в углу, куда его поставили.
— Посмотри, посмотри. Я пойду в душ. Водичка хорошая?
— Угу, хорошая, — Ларик согнулся в три погибели перед этим дурацким низеньким баром, и в голову ему тотчас ударили молотки по темени и по вискам.
Когда Ольга вышла из душа, на столе стояла открытая бутылка коньяка, лимон и мандарины. Ларик исчез. Он попросту сбежал.
— Ну, ничего, ничего. Привыкнешь, дуралей. Но что-то уж очень низкий у тебя храм Кхаджурахо? Или это он у Леона был такой высокий? Ладно, разберёмся. Полдела-то сделано, Оля! С успехом тебя, дорогая, — Ольга Павловна подняла бокал к зеркалу и чокнулась со своим отражением.
Мужики совсем потеряли своего командира, даже первый завтрак пропустили, пытаясь выяснить его местонахождение. «Чернобурка» давно порхала среди членов комиссий и жюри, деловая и, как всегда, подтянутая. Правда, от неё подозрительно пахло разжеванными зернами кофе с коньячным ароматом, перебивая запах сильных специфических духов, вообще непонятно чем пахнувших.
Ларик появился перед самым началом репетиции, осунувшийся, но с румянцем на щеках. Он целый час искал тут в микрорайоне дежурную аптеку. Спасибо ранним прохожим, торопившимся в первую смену ехать в город, отсюда до центра надо было добираться больше часа, они и показали ему, где тут аптека местная дежурная расположилась. Таблетки аспирина и тройчатки вернули Ларика к жизни, свернув желудок при этом «в трубочку». Потом он набрёл в рано открывшемся магазине на прилавок, где продавали кофе и чай. Выпил несколько стаканов. Тело стонало и ругалось на хозяина, а совесть совсем заела.
— Стыдобища-то какая! Вот зарекался же не пить на голодный желудок с незнакомыми! Ну зачем тебе это долбанное приключение на твою тощую задницу? Зачем?! Главное, что ничерта же ты не помнишь! Залетел, похоже, как девочка, бли-и-ин! И чо теперь будет? Это сколько же я выпил-то? Господи, дай мне выжить сегодня. Хотя зачем, после такого позорища? — Ларик даже материться разучился совсем и враз.
Взглянув на своего руководителя, мужики поняли, что вопросы ему, почти адекватно и нежно смотревшему на них всех сразу, задавать вообще неуместно. Задача встала хоть бы его сегодня умудриться понимать, как-нибудь, если будет что понимать вообще. Лицо Ларика было слегка окаменевшим, чай и кофе погнали вчерашний коньячок, разбавляя его, по всем жилам. Ларик не очень и сопротивлялся этим струям, что толку парусом ветер задерживать?
Ну, в общем, спели…
После первых аккордов Ираиды, мужики поняли, что надо просто петь, как всегда, не выделываясь, и сами по себе, как уж смогут, так как Ларик немного пропустил начало, взмахнул невпопад. От слова «совсем». Так хреново они ещё никогда не пели. Ираида была в полной прострации и после выступления слегла с головной болью и каплями валерьянки на кусочке сахара. На Ларика она даже ни разу не взглянула.
Потом все пошли к себе в номер, отдохнуть, и надо было ещё в буфет идти, позавтракать, наконец. Есть Ларик отказался. Прилёг на свою кровать и заснул. И снилась ему Марфа, зовущая его в малуху подальше от Настиных глаз: «Ну-ка иди сюда, Финист, поговорить надо!»
— Ларик, вставай, зовут, идти надо в зал. Ларик, вставай, идти надо! — толкал его сердито Ванятка. Победителей объявят сейчас, кто какие места занял.
— Ну и пусть. Всё равно женюсь! — оттолкнул Ларик руку Ванятки. Тогда Строгин, приглашающе махнув рукой Тимохе, подхватил Ларика под руки, и вдвоём они поставили его на ноги, брызнув в лицо водой из графина.
— Ну? Отошел?
— Ага. Дайте воды, я сейчас, — ополовинив графин, Ларик снял галстук, который его почти задушил и бодро сказал: «Ну, что, х*ебратия вы моя? Петь-то всё равно будем? Только для себя теперь. Пошли! Х*ли нам, бля*унам за**аным, терять-то?»
Все молча и обречённо пошли за ним следом. В зале собрались уже все, при виде «пыталовцев» занявших места в самом конце зала, председатель жюри, встав из-за стола президиума на сцене, начала подводить итоги. Долго говорила о значении такого прекрасного смотра для идейного воспитания молодежи и патриотизма в массах, о том, какие талантливые люди сегодня выступали на сцене и, наконец, приступила к оглашению предварительных списков по результатам генеральной репетиции. Мужики сидели и хмуро смотрели на весь «этот засюсюканный балаган», как выразился Роман Лавров.
Не известно, какую бурю выдержала Ольга Павловна в спорах с жюри, но «пыталовцев» отметили особо, как хор-самородок, неординарный коллектив и, «несмотря на некоторые шероховатости», хор — несомненно, один из лидеров смотра. Им хило и недружно, с ехидными выкриками типа: «им топором их шероховатости править надо» — поаплодировали. Ларик уткнулся глазами в переднее сидение и не проронил ни слова. Сразу после оглашения предварительного просмотра, мужики взяли Ларика в тесный кружок, завели его в свой номер и на все попытки посыльных, приглашающих его на совещание к Синицыной, жестко и однозначно отвечали: «Приболел. До утра не велел будить!». И целый день они за ним ухаживали, как за малым дитятей, только
