– Отец тебе позволил? – спросила Оливия.

– Да. Я просто поставил его перед фактом.

Все понимающе кивнули.

– А как дела у Скэриэла? – вдруг вспомнил Леон. – Давно его не видел.

Я растерянно молчал, не зная, что сказать.

– Он…

– Вы поссорились? – бестактно предположил Оливер.

– Нет, – торопливо бросил я и тут же осёкся. – Просто он… приболел.

– Но он ведь пойдёт с нами в академию?

– Оливер, – осадила его сестра.

– Что? Я просто спросил! Мы же написали сопроводительные письма, заполнили заявление на поступление, загрузили на сайт академии.

– И? – Оливия изогнула бровь.

Оливер встал, опёршись руками о стол, словно защищался в суде перед прокурором.

– Хотелось бы вместе поступить. Я просто беспокоюсь за него!

– Он сейчас в Запретных землях. Я пока ничего не знаю о его состоянии, – признался я.

– Надеюсь, что с ним всё будет хорошо, – встревоженно сказал Леон.

Когда мы принялись за латинский язык, раздался тихий стук в дверь.

– Господин Готье, – прозвучал голос Лоры.

– Входи.

Она приоткрыла дверь и смущённо проговорила:

– Вас к телефону.

– На домашний?

– Да.

Мне никогда не звонили на домашний номер, так что я с недоумением уставился на Лору.

– Хм… Кто?

– Представились как мистер Батлер.

Услышав это, я разинул рот, но через пару секунд уже выбегал из комнаты.

– Я отвечу в гостиной! – крикнул я Лоре, несясь на всех парах по лестнице.

Взяв трубку, я сразу отошёл к окну и скрылся за шторой. Я весь дрожал, боясь услышать худшее. Скэриэл жив. Жив. Он должен быть жив.

– Джером? – Сбившееся дыхание никак не унималось.

На том конце провода молчали.

– Джером, пожалуйста, ответь. Это ты?

Я услышал шуршание, затем треск, после чего раздалось неловкое:

– Да. Я.

– Джером, скажи, как он?

Мне не нужно было называть имя – мы оба знали, ради чего этот разговор.

– Жив. Ему лучше.

Я с облегчением вздохнул и прикрыл глаза, чуть не прослезившись от радости.

– Ты кому-нибудь говорил? – спросил Джером.

– Конечно нет!

– Помнишь наш разговор в библиотеке? – внезапно сменил тему он.

– Да.

– Ты мне должен.

Стиснув зубы, я крепче сжал телефонную трубку. Джером решил меня шантажировать? Неужели он думал, что я сдам Скэриэла и остальных? Если бы я хотел, то давно бы это сделал.

– Я ничего никому не рассказал о том, что случилось, – повторил я.

– Держи язык за зубами, если хочешь, чтобы держал и я.

– Говорю же, не расскажу! – Я прикусил губу, испугавшись, что вышло громче положенного, и прошептал чуть погодя: – То, что я видел в Запретных землях, останется между нами. Где вы сейчас? Где Скэриэл? Он в больнице? Я могу его навестить?

– Нет, – отчеканил он.

– Что из этого, чёрт возьми, нет? – разозлился я.

Головная боль не отпускала ни на минуту. Я зажмурился и потёр глаза.

– Мне пора.

– Стой, подожди, Джером.

Он молчал.

– Кэмерон сказал, что ты пытался меня спасти. Нёс на руках, пока я был без сознания. Я хотел тебя…

– Забей, – перебил он.

– Всё равно поблагодарю. Спасибо тебе. – И, пока Джером не отключился, я проговорил: – Как я могу с тобой связаться? Откуда ты звонишь?

– Пока, Хитклиф.

– Джером, пожалуйста!

Он бросил трубку. Я чуть было не закричал, матеря весь белый свет.

Не хотелось возвращаться наверх. Я присел прямо там, за шторой, вцепившись в волосы, и закачался в такт произнесённым словам.

– Я справлюсь, – успокаивал я сам себя.

Поднявшись в комнату, я попытался натянуть фальшивую улыбку, чтобы не пришлось ничего рассказывать, но ребята были так взбудоражены, высматривая что-то на экране ноутбука Оливера, что даже не заметили меня.

– Как это вообще возможно? – воскликнул Оливер. – И нам ничего не рассказал!

– Сейчас он вернётся, и мы всё узнаем, – миролюбиво проговорил Леон, хлопая Оливера по плечу.

– Может, он тоже ничего и не знает, – предположила Оливия.

– Как это не знает, Ви?!

– Не повышай на меня голос, – ровно произнесла она.

Я застыл на месте, предчувствуя неладное. Леон первым заметил меня. Он улыбнулся и спросил, указав на экран:

– Готье, что это?

Оливер повернулся и накинулся следом:

– Что происходит? Почему ты нам не сказал? Мы ведь всё обговорили, когда подавали заявку на поступление!

Да что у них произошло? Я озадаченно молчал.

– Оливер, успокойся. – Оливия встала и вопросительно посмотрела на меня. – Готье…

Но Оливер, подвинув ко мне ноутбук, перебил сестру, требовательно спросив:

– Почему Гедеон написал четвёртое сопроводительное письмо для Скэриэла?! И почему он вызвался быть его наставником в Академии Святых и Великих?!

Post Scriptum

Поздравляю! Вы дочитали вторую книгу цикла. Давайте теперь я расскажу вам некоторые интересные детали.

Почему такая обложка?

На обложке представлен Готье. Изначально я хотела соединить его образ с полотнами Густава Климта «Портрет Адели Блох-Бауэр I» и «Поцелуй», хотела много «сияющего золота» или «золота церковных мозаик» на обложке.

Кристина, наша художница, очень старалась попасть в то, что я представляла, эскизы были великолепны, но общая атмосфера и цвета слишком походили на обложку коллекционного издания первого тома, ту, где изображён Скэриэл. Видимо, я мысленно ещё от нее не отошла. Но время шло, сроки поджимали, я долго думала, что хочу видеть, точнее понимала, что будет Готье, но КАК он там будет представлен – этот вопрос долго меня мучил. Я предложила Кристине картину «Цветущие ветки миндаля» Винсента Ван Гога. Миндаль цветёт весной, а ещё он символизирует начало новой жизни – ренессанс, возрождение. В картине нет ни капли золота, только голубое небо, белые нежные цветки, ощущение ясной, чистой радости. Теперь мне виделся Готье в нежно-голубом, светлом, солнечном сиянии. Не знаю, как Кристина это делает, как у неё выходит соединять всё, что есть в моей голове, собрать воедино все мои маленькие «хочу» в одно прекрасное творение, но именно так всё и вышло. Когда мы впервые увидели эскизы обложки, все разом вскрикнули: – ЭТО ОНО!

Герои как птицы:

Скэриэл Лоу – серый сорокопут (на первой обложке Скэриэл с крыльями сорокопута).

Готье Хитклиф – канарейка (вы можете видеть канарейку в начале глав, где от лица Готье ведётся повествование) и беркут (объяснение будет ниже).

Джером – филин (его вы можете видеть в начале глав, где от лица Джерома ведётся повествование).

Фрэнсис, но почему беркут?

Беркут, беркут, беркут…

Всё очень просто. Символом империи Бёрко был беркут. Даже фамилия похожа на название птицы. Готье меняется от книги к книге. Больше не будет маленькой наивной жёлтой канарейки, мирно восседающей в золотой клетке. На смену этому придёт опасный беркут – символ императорской династии, на смену Готье медленно приходит Киллиан Парис Бёрко, принц Октавианской империи. И, само собой, на обложке у Готье крылья беркута.

Может, вы помните дополнительную главу с Готье и Гедеоном? Я говорю про тот короткий разговор про беркута:

– А ты знал, что беркуты настолько сильны, что могут утащить в гнездо телёнка?

Немного о моих делах…

На часах почти три часа ночи, 11 февраля 2024 года. Я печатаю это небольшое дополнение к переизданию, потому что хочу поделиться с вами всем тем, что сейчас у меня происходит.

Я дописываю «Песнь Сорокопута. Да здравствует принц». Одновременно с этим медленно пишу свой новый роман – одиночку в жанре тёмной академии под названием «Где мы, там ад» (мы кратко называем этот роман #ГМТА). Мечтаю выпустить эти две книги в 2024 году (если с «Принцем» всё понятно, то над #ГМТА надо знатно поработать).

У нас с издательством большие планы по Сорокопуту, так что подписывайтесь на мой телеграм-канал «Что там у Фрэнсис?» и следите за всеми новостями! Обещаю, что будет весело. Сейчас я ничего не могу рассказать, но в планах аж целых ТРИ КРУПНЫХ ПРОЕКТА. Да-да, вот так, прямо капсом. А может, проектов станет ещё больше! Кто знает… Сорокопут меня удивляет из года в год.

После выпуска «Принца», я сяду писать продолжение, четвёртую книгу под рабочим названием «Песнь Сорокопута. Самозванцы и Лжепророки». Заранее отвечаю тем, кто не знает: в цикле будет пять книг. Только не падайте в обморок! У нас всё под контролем.

В марте, а точнее 24 марта, мы отметим двухлетие фандома Сорокопута. «Ренессанс» явно выйдет намного позже марта, так что заранее поздравляю вас!

С двухлетием, дорогие Сорокопутята и Птенчики!

Давайте и десятилетие