Эдвард по-отечески приобнял меня и похлопал по плечу. Не знаю почему, но мне очень хотелось разреветься, словно маленькому мальчику, которого обидели хулиганы во дворе, и пожаловаться на всё, что произошло.

Но я не мог. Просто стоял, уткнувшись ему в грудь, и мысленно обещал, что больше никому не позволю довести меня до такого состояния. Сжав руки в кулаки и впившись ногтями в ладони, клялся, что стану сильнее.

Я Киллиан Парис Бёрко, сын Лукиана Бёрко, последнего императора. Единственный наследник престола, который чуть было не умер от рук местных головорезов. Не такой участи я себе желал.

– Всё хорошо, – тихонько говорил Эдвард у меня над головой. – Я отвезу тебя домой. У тебя кровь на волосах, Готье. Тебя кто-то ударил?

Я зажмурился, сдерживая слёзы, и прошептал:

– Нет. Я сам. Нечаянно.

– Давай в больницу?

– Не надо. – Я наскоро вытер глаза и решительно проговорил: – Просто отвезите меня домой, пожалуйста.

– Хорошо. Садись.

Переступив границу и оказавшись на территории Центрального района, я не испытал ни капли радости. Наоборот, почувствовал себя ещё более униженным. Во мне кипела злость и разочарование – ещё никогда в жизни я не был так зол на себя. Там, в Запретных землях, я оказался помехой, бестолковой обузой для всех. Я столько времени ныл о том, что не мог сдать экзамены, о том, что робел перед Оливией, о том, что страдал от нехватки внимания отца и брата, а сейчас понял, что настоящие проблемы – по ту сторону границы. Дети, работающие с детства. Преступники, выясняющие отношения. Наркотики, насилие и смерть. Несправедливость, разруха, бессилие перед системой. И всё это совсем рядом, стоит только открыть глаза.

– Отлежишься, и всё будет как прежде. – Эдвард потрепал меня по плечу.

– Нет.

– Что? – не расслышал он.

– Уже не будет как прежде. – Нахмурившись, я посмотрел на него. Он понимающе кивнул, и мы продолжили путь в тишине.

Именно сейчас, проезжая по знакомым улицам, я осознал, как бесповоротно меняется моя жизнь. Мне предстояло поступить в Академию Святых и Великих, предстать перед Советом старейшин, возможно, перетянуть их на свою сторону, а если не выйдет, то избавиться от каждого, кто встанет на пути, – всё это ради того, чтобы взойти на престол и изменить ситуацию в стране.

Республика возродилась на костях моей семьи, но империя будет жить, пока во мне течёт кровь Лукиана Бёрко.

39

Как только открылась входная дверь, в нос ударил кисловатый запах пота, дешёвого табака и палёного алкоголя.

– Ты отчим Райли? – спросил я у изрядно помятого мужчины, появившегося на пороге. Тёмные мешки под глазами, впалые щёки и глубокие морщины на лбу – выглядел он неприятно, а пах так, что тотчас захотелось отступить на шаг.

– Ну и? – Дыхнув перегаром, он потёр покрытый двухнедельной щетиной подбородок и опёрся плечом о дверной косяк. – А ты из… – Он заторможенно указал на меня пальцем и прищурился, припоминая. – Из этого, ну, как его… Дома какого-то.

Именно такими, скорее всего, и представляли себе чистокровные низших.

– Кто там? – раздался слабый женский голос из глубины квартиры, а следом послышался нестройный звон бутылок.

– Да подожди, – крикнул он и с хитрой улыбкой спросил меня: – Ещё заплатить хочешь? – Тут он подошёл ближе, и я с нескрываемым отвращением всё же сделал шаг назад. – Ты от Эдварда? Я помню наш уговор: никакого лишнего шума. Но Райли был мне как сын. Я, вообще-то, всё ещё горюю. Места себе не нахожу.

– Так горюешь, что на похороны не пришёл? – процедил я.

– А, ну да, занят был. – Мужчина махнул рукой, огляделся, как если бы нас подслушивали, а затем уточнил: – Так ты из того Дома? Может, ещё подкинешь деньжат? А то как-то быстро вы Райли похоронили…

– Ага, – ответил я, доставая бейсбольную биту, которую держал за спиной. – Всё верно, я из Дома Спасения и Поддержки, ты, чёртов ублюдок.

– Чё это? – Низший напрягся и медленно попятился.

Увидев Адама с битой, я подумал о том, что это отличная штука, чтобы выбить дерьмо из парочки людей. Этот сукин сын как раз нуждался в прочистке мозгов.

– Это тебе привет от Райли с того света, – с улыбкой произнёс я, замахнулся и ударил его битой по голове.

Мужчина вскрикнул, упал и схватился за рассечённый лоб. Я сжимал в руках биту, переступая порог. Как только он посмел упомянуть Райли?! Во мне кипела ненависть. Отморозок продолжал кричать, так что пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы не размозжить ему голову, заткнув навсегда. Размазывая по лицу кровавую дорожку, низший рычал и ругался. Я ударил его – на этот раз в живот; он, истошно вопя, согнулся и инстинктивно прикрыл голову рукой. Правый глаз налился кровью, и он, зажмурившись, начал брыкаться, пытаясь ударить меня по ногам.

– Нравится бить детей? Эй, выродок! – Поудобнее перехватив биту, я приложил больше усилий и хорошенько огрел его по колену; кость громко хрустнула, отчего он завопил с удвоенной силой. – Нравится бить слабых, да? Ублюдок, как тебе на месте Райли?

Повернувшись, я захлопнул входную дверь и ещё раз пнул его ногой по спине.

– Замолчи, пока ещё не получил, – прошипел я.

В коридоре, держась за стену, появилась женщина. Под растянутой выцветшей футболкой был виден её круглый живот. Я замер, увидев её. Чёрт, только не это… Она беременна. Неужели от этой мрази? Ещё один ребёнок, обречённый на страдания.

Бита выпала из рук. Я чуть было не застонал от безысходности. Почему такие вообще плодятся?! От гнева я заскрипел зубами и добавил смачного пинка низшему.

– Кто ты? – в ужасе спросила, по всей видимости, мама Райли. Голос у неё был тусклый, говорила она через силу, словно в горле что-то застряло. На острой скуле кляксой растёкся багровый синяк. От женщины пахло алкоголем, движения были вялыми, а взгляд рассеянным, но даже в таком состоянии она держалась за живот, будто хотела защитить нерождённого ребёнка. – Что тебе нужно? У нас ничего нет! – продолжала она, медленно сползая по стенке, а затем кое-как села рядом со скулящим мужчиной.

– Замолчи, – велел я. – Тебя не трону.

Я наклонился, взял его за волосы – он протяжно застонал, кровь заливала ему лицо – и приподнял голову.

– Ты бил Райли? – спросил я.

– Нет, нет, – испуганно затараторил он в ответ.

Грёбаный лжец. Не удержавшись, я ударил его кулаком в челюсть. Он заорал, а женщина уже умоляла меня остановиться.

– Если я ещё раз увижу тебя здесь, то оторву яйца, понятно? – прикрикнул я, поднимая биту.

– Пожалуйста, не трогайте его! – зарыдала мама Райли.

– Тебе понятно? – спросил я, игнорируя её всхлипы.

– Да! – заорал низший в ответ, вытирая лицо от крови.

– И ты больше никогда не поднимешь руку на ребёнка. Её ты тоже не тронешь. Если я только узнаю…

– Я никого не трону, об… обещаю.

Ткнув битой отчиму Райли в бок, я надавил со всей силой. Он взвыл.

– Сегодня ты свалишь отсюда.

– Да, да, – повторял он.

Я поднялся и посмотрел на женщину. Мне никак не удавалось понять, почему она жила с этим низшим, ведь он бил её и Райли. Но я не собирался лезть так глубоко в их проблемы. Сам утопал по горло в собственных. Наскоро вытерев испачканную ладонь о джинсы, я с фальшивой непринуждённостью спросил, указав на её живот:

– Кто там? Мальчик или девочка?

– Я… – она держалась слабыми руками за мужчину, – не знаю.

– А когда узнаешь?

– Надо, – неуверенно пробормотала она, напуганная моим интересом, – на УЗИ сходить.

– Так сходи, – проворчал я.

– Это за деньги! – в слезах бросила женщина и поджала губы.

Я устало потёр переносицу.

– Ладно, – раздражённо проговорил я. – Отвезу на УЗИ и заплачу. Но, – показал пальцем в сторону комнаты, – больше никакого алкоголя. Ты же беременна. Ты вообще хочешь лучшей жизни?

Она нерешительно кивнула.

– Тогда для начала этого мудака вышвырни из квартиры. – Я указал битой на мужчину. – Ты меня слышал, ублюдок? Чтобы ноги твоей здесь не было.

– Понял я, понял.

В последний раз кинув беглый взгляд на обшарпанный коридор, грязные стены и протёртый пол, я зачем-то бросил глупое «пока» маме Райли и вышел из квартиры.

Господи, что я творю? Зачем пришёл к ним?

На улице я накинул капюшон и судорожно закурил, пытаясь осознать, что сейчас устроил: избил отчима Райли и, получается, взял его маму под опеку… Ведь так выходило? Мальчишку уже не вернуть, так нет же, я всё равно