Я поднимаю руки и дрожащими ладонями обхватываю его лицо.

— Джона, я… — начинаю я, но он качает головой, заставляя меня замолчать.

— Все это время я думал, что знаю, чего хочу. Мести, справедливости, называй это как хочешь. Но найдя его, узнав правду обо всем… узнав о тебе… это все изменило, — продолжает он, и его голос слегка срывается.

Я тяжело сглатываю, а мое сердце бешено колотится в груди.

— С того момента узнать о тебе все, что только можно — было единственным, что имело значение. Одержимость моего брата стала и моей, до такой степени, что мы оба нуждались в тебе в нашей жизни, но мы не были до конца уверены, как это сделать.

Я качаю головой, а мой голос едва громче шепота.

— Но во мне нет ничего особенного. У вас обоих может быть кто угодно.

Его глаза вспыхивают, и он берет мое лицо в руки, мягко, но твердо.

— Никогда не говори так, — рычит он, его голос наполнен эмоциями. — Ты — все, маленькая тень. Ты — недостающая частичка наших темных душ.

Слезы покалывают в уголках моих глаз, но я смахиваю их.

Выражение лица Джоны смягчается, и он наклоняется, а его губы касаются моих в нежном поцелуе.

— Ты не довольствуешься кем-то, с кем, возможно, видишь себя через двадцать лет. Ты обнаруживаешь, что без кого-то ты просто не можешь жить, потому что понимаешь, что быть с этим человеком даже через шестьдесят лет, все равно недостаточно. И когда ты находишь этого человека, ты никогда не отпустишь его.

Я растворяюсь в нем, и он прижимает меня к себе, а вода продолжает литься вокруг нас. В конце концов, он начинает помогать мне привести себя в порядок, нежно обмывая мое тело, прежде чем причесать. Выключив душ, он обрабатывает мои порезы, а затем несет меня обратно в уже пустую кровать. Я хмурюсь, когда он укрывает меня простыней, и оглядываюсь, задаваясь вопросом, где Линк.

— Мы вернемся, но нам нужно кое о чем позаботиться, маленькая тень. Поспи немного, — тихо шепчет Джона, его поцелуй на моей щеке оставляет затянувшееся тепло, и он тихонько выскальзывает из комнаты, закрывая за собой дверь.

Оставшись одна в тишине после ухода Джоны, я поддаюсь изнеможению. Веки тяжелеют, и сон окутывает меня, затягивая в свои глубины, несмотря на вопросы, остающиеся в недрах моего разума.

Когда тьма овладевает мной, я нахожу утешение в осознании того, что, несмотря на неопределенность впереди, я больше не одинока. Джона и Линк выбрали меня, несмотря на недостатки, темноту и все остальное, чтобы я стала частью их жизни — и это осознание, приносит чувство принадлежности, которое я только надеялась когда-нибудь обрести. Линк. Мой Линк. Я с трудом могу в это поверить.

На следующее утро меня разбудил звонок в дверь. Смахивая сон с глаз, я умудряюсь быстро натянуть леггинсы и футболку, спускаясь по лестнице.

К моему удивлению, когда я открываю дверь, на пороге стоят шериф Брукс и заместитель шерифа Илай.

— Доброе утро, Тэйлор, — размеренным тоном приветствует меня шериф Брукс. — Мы надеялись поговорить с тобой о заявлении, которое ты подала на днях?

Мое сердце замирает, когда я вспоминаю о заявлении, которое я подала о пропаже Бет. Я киваю, приглашая их войти.

— Хотите кофе? Я как раз собиралась поставить чайник, так как только проснулась.

Шериф Брукс и заместитель шерифа Илай обмениваются взглядами, прежде чем Шериф Брукс кивает.

— Кофе звучит заманчиво, спасибо, Тэйлор.

Я веду их на кухню и ставлю вариться кофе, а затем поворачиваюсь к ним лицом.

— Пожалуйста, присаживайтесь, — говорю я, указывая на стол. Пока они усаживаются, я достаю из шкафа кружки и наливаю каждому по чашке.

Как только мы все устроились, шериф Брукс прочищает горло.

— Мы хотели уточнить информацию о Бет, которую ты предоставила.

— Конечно, — отвечаю я, все еще не пришедшая в себя после пробуждения. — Я больше ничего не слышала с тех пор, как подала заявление. Есть какие-нибудь новости?

Шериф Брукс наклоняется вперед с серьезным выражением лица.

— На самом деле, Тэйлор сегодня утром, до нашего сведения дошло, что пропал местный житель. Ты случайно не слышала или не видела ничего необычного ночью?

Мое сердце внезапно начинает бешено колотиться в груди.

— Нет, простите. Я не слышала ничего необычного прошлой ночью, — отвечаю я, и все мое тело наполняется беспокойством. — А кто пропал?

Заместитель шерифа Илай на мгновение колеблется, словно раздумывая, какой объем информации раскрыть.

— Это Честер, — наконец говорит он низким голосом. — Согласно тому, что мы знаем, сегодня рано утром он должен был встретиться с друзьями, но так и не появился.

Я замираю, его имя звенит у меня в ушах. Ах да, он. В последний раз я видела его, когда он пытался убить меня, а один из мужчин, которых я люблю, свернул ему шею. Мое дыхание сбивается, а сердце замирает, но это не имеет никакого отношения к Честеру, а скорее к тому, что я осознаю, что влюблена в своих мужчин. И это мои мужчины.

— У вас есть какие-нибудь зацепки? — Умудряюсь спросить я, пытаясь сосредоточиться, несмотря на вихрь эмоций.

Взгляд шерифа Брукса остается спокойным, а выражение лица непроницаемым.

— Мы собираем информацию и опрашиваем свидетелей, — осторожно отвечает он. — Любые детали, которые ты можешь вспомнить, какими бы незначительными они ни казались, могут иметь решающее значение.

Я киваю, и мои мысли мчатся.

— Он упоминал о каком-то художественном проекте, которым он был увлечен, — говорю я, пытаясь быстро соображать. — Сейчас посмотрю, записала ли я это в своем телефоне. Он рассказал мне о нескольких различных художественных выставках в городе, если это поможет.

Я встаю и направляюсь к выходу из комнаты, пока заместитель шерифа Илай делает пометки. Я не уверена, где оставила свой телефон, но я направляюсь в кабинет, сворачивая за угол в коридоре, когда слышу, как шериф и заместитель шерифа позади меня начинают бурную дискуссию. Я не могу разобрать, о чем они говорят, поэтому останавливаюсь и поворачиваю обратно за угол, пытаясь подслушать.

Внезапно я слышу крик и звук бьющегося стекла из кухни. Когда по дому разносится громкий шум, я выглядываю из-за угла и вижу тело, лежащее в открытой кухонном дверном проеме, а тяжелые шаги приближаются к коридору. Мне приходится подавить вздох, когда я отступаю от угла, с бешено колотящимся сердцем. С такого расстояния я не могу сказать, мертв ли он, но выглядел он не лучшим образом.

Я прижимаюсь спиной к стене и