словно прирожденный скупердяй-крестьянин, в каждой лавке, но обеспечил нас всеми необходимыми вещами для путешествия. Он каждый вечер готовил в котелке на костре такие яства, каких я не ела даже в замке Ветра или в лучших трактирах столичных городов.

Он кутал меня в два плаща и рычал, если я отбрыкивалась. Он…

Он просто был рядом.

Ругался на то, что я опять не взяла достаточную плату с купцов, которым очистила подвалы от плесени и злых духов. Разучивал тончайшие плетения для тех, кто не может оперировать большими потоками магических сил. Играл со всеми четырьмя стихиями в игры для самых маленьких учеников, нагоняя наконец то, чего ему не хватило давным-давно, когда он был беспризорным бродяжкой. Готовился встать со мной плечом к плечу в нелегкой работе странствующего мага.

Так удивительно. Мне думалось, я буду рядом с ним, чтобы уберечь его от самого себя и всех окружающих от его злости. Но оказалось, что это он хранит меня от всего на свете. От уныния, от воспоминаний, от холода на перевале, от пренебрежения ужином, когда я слишком занята своими записками.

Я хотела ради него умереть.

Но оказалось, что жить рядом с ним гораздо, гораздо приятнее.

Столько лиц, но все не те,

Кольцом на пальце мои пути,

И больше нет никаких дел.

У меня больше нет никаких дел.

У меня больше нет никаких дел,

Я храню твою тень…

Несколько вечностей с тобой,

И мне хочется верить, что доброе утро

Там, где сиянием накроет

Мой дикий север и твой вечный сумрак…

(Немного Нервно, «Сияние»)