Шрифт:
Закладка:
«Наша страна», Буэнос-Айрес,
3 февраля 1955 года, № 263. С. 4
II(П. А. Бурышкин. «Москва купеческая»)
Автор этой интереснейшей книги – представитель того молодого купечества, которое в начале века выходило на мировую экономическую и русскую политическую арену, выходило полное сил и воли к созидательному творчеству. П. А. Бурышкин – москвич, член известной в Москве купеческой семьи, но его род сравнительно новый: Бурышкины не принадлежали к именитому московскому купечеству, династии которого восходят ко временам Ивана Грозного, но они были в родстве и свойстве с некоторыми из них. Широкая коммерческая деятельность отца и сына Бурышкиных, их активное участие в интеллектуально-культурной жизни Москвы, вело автора к личному общению с крупнейшими фигурами не только московской, но и всероссийской промышленности, яркие и меткие характеристики которых, совместно с историей их родов, он дает в своей книге.
Интересны в ней не только эти страницы художественно выполненных им бытовых зарисовок. Они – лишь иллюстрации к основной ее теме, а тема эта глубока и обширна.
Русская литература много погрешила перед русским торгово-промышленным классом. Она, в лице своих наиболее ярких и талантливых бытописателей, вывела на первый план полуанекдотическую фигуру «Кит Китича», купца-самодура, широкую, но хаотичную в самой себе натуру, безудержную как в своих порывах к добру (благотворительности), так и в стремлении к наживе, хотя бы и за счет своего ближнего. Так изображали русского купца-промышленника лучшие и наиболее правдивые его описатели Лесков и Островский, а переполненные злобой к нему «прогрессисты» попросту поливали его грязью, на что не скупились, как известно, Щедрин и Некрасов. В результате в представлении русского интеллигента сложился абсолютно неверный образ «купчишки» или «купчины», не имевший ничего общего с тем, что представляло собой на самом деле передовое русское купечество, воспрянувшее морально и материально в эпоху великих реформ императора Александра II, раскрепостивших не только крестьянство, но творческие силы других общественных слоев России.
Характерным образцом такого русского купца-промышленника предреволюционной эпохи может служить сам автор книги П. А. Бурышкин, которого помнят многие старые москвичи. Не достигнув к началу революции даже и среднего возраста, он окончил к этому времени юридический факультет Московского университета и Московский Коммерческий институт, учился также и в Археологическом институте, имел ученую степень, свободно говорил на нескольких иностранных языках, обладал глубокими познаниями в области философии и экономики, имел тонкий литературно-художественный вкус, но всё это вместе взятое не отталкивало его от основной коммерческой деятельности, а наоборот – подводило под нее крепкую базу всесторонних знаний, глубокой эрудиции, что при энергии самого Бурышкина выдвинуло его уже в молодости на видное место в Первопрестольной.
Он не был одиночкой-феноменом. В среде его сверстников и предыдущего поколения мы легко найдем много имен столь же значительных – в развитии русской культуры и общественной деятельности. Назовем хотя бы Алексеева-Станиславского, собирателей ценнейших образцов живописи братьев Третьяковых, Щукина, Морозова, иконописи – Рябушинского, создателя крупнейшего в мире театрального музея Бахрушина и следует отметить, что все они, отдавая значительную часть своих сил культурной работе, не порывали также и с коммерческо-промышленной деятельностью, находя и для нее достаточно сил в своих мощных почвенных русских натурах.
Глубинный процесс выхода на арену русской истории этого общественного слоя, как крупнейшей общественной силы, ярко и полноценно отражен на страницах книги П. А. Бурышкина.
Ценная, интересная книга. Для многих из читателей ее автор «открывает Америку русскую», к сожалению, недооцененную русским обществом.
«Знамя России», Нью-Йорк,
31 января 1955 года, № 121, С. 8–9
Князь Сергей Щербатов
«Художник в ушедшей России»[115]
Содержание прекраснейшей книги кн. Сергея Александровича Щербатова далеко выходит за пределы ее скромного заголовка. Это не автобиография, как предупреждает в предисловии сам автор, не описание положения и деятельности художников в дореволюционной России вообще и даже не разбор творчества крупнейших из них.
Автор книги «Художник в ушедшей России» развертывает перед читателем целое полотно всей художественной жизни Российского народа в целом в ту эпоху, когда народ этот мог кистями своих выдающихся художников выражать свое стремление к красоте и намечать ими же чисто национальные формы этой глубоко русской красоты. На фоне пышной, размашистой и полнокровной жизни предреволюционной Москвы – истинного сердца России, – видевший всесторонне эту жизнь, автор рельефно выделяет главные художественные течения того времени, рисует меткие облики их вождей и вдохновителей, но вместе с тем вскрывает перед глазами читателей и корни этих течений, глубоко уходящие в национальное прошлое. Основным источником, питавшим всё русское изобразительное искусство, кн. С. Щербатов считает иконопись XII–XVI вв., претворившую в самой себе зерна, упавшие на русскую почву из далекой Византии.
Наравне с живописью, как таковой, и ее творцами, автор показывает читателю также и подлинных меценатов Москвы, подкреплявших и взращивавших русские таланты. Роли этих меценатов в развитии русского искусства автор придает большое значение и, вместе с тем, совершенно правильно разделяет их на «овец и козлищ», т. е. на истинно преданных красоте и любящих ее, с одной стороны и на кичливых снобов – с другой. К числу первых он относит создателя Третьяковской галереи П. М. Третьякова, председателя ее художественного совета Остроухова и некоторых других видных московских коллекционеров, скромно умалчивая о самом себе. А ведь в этом ряду он занимал одно из первых мест, о чем и доныне свидетельствует дом необычайной красоты, построенный им на Новинском бульваре Москвы, с целью создать в этом доме центр русского искусства, поместить в нем его сердце и мозг, пожертвовав его для организации системы беспрерывно сменяющихся русских художественных выставок, что дало бы возможность многим, очень многим нашим художникам развернуть свое творчество и показать его широким кругам зрителей. Прекрасная идея и высокая цель, осуществление которой не допустила революция. Столь же скромно сообщает автор и о своих собственных художественных работах, которые были очень значительны в ходе развития русского искусства вообще и в особенности тем, что сам автор представлял собою некий феномен, сливая в своей глубокой натуре профессионального художника с аристократом в лучшем и истинном понимании этого слова.
Трудно охарактеризовать жанр книги кн. Сергея Щербатова. Вернее всего было бы назвать его философской трактовкой русского искусства, но боюсь, что этот сухой, отвлеченный термин испугает многих читателей, прочесть же эту книгу среднему читателю русского зарубежья будет очень легко, т. к. она
