«Ну вот он и Саня», – с тоской подумал Калистратов, но позы не поменял, стараясь хоть как-то соответствовать своей зловещей кличке. Именно в этот момент дверь снова раскрылась, и, не заглядывая внутрь, охранник гаркнул:

– Калистратов, на допрос.

– Нет таких, – ответил кто-то с верхних нар. – Камеры перепутал. Закусывать надо, когда пьешь.

– Это меня! – даже не пытаясь скрыть радость, выпалил Сергей и, забыв о боли, быстро вскочил на ноги. Ему пришлось обходить опешившего Саню, который не сразу сообразил, что это не розыгрыш, и Свиридов с Калистратовым действительно одно лицо. Саня лишь попытался схватить ускользающую жертву за воротник, но Сергей ловко поднырнул под его руку и буквально выпрыгнул из камеры.

По дороге в кабинет следователя Калистратов ломал голову, как избежать уже неминуемой разборки с Саней. Надеяться на защиту соседа было бессмысленно – Сергея могли отделать в его отсутствие, за какие-нибудь несколько минут. «Ну и пусть, – едва не расплакавшись, подумал Калистратов. – Чему бывать, того не миновать. Пропади все пропадом!»

Горбунов с утра выглядел мрачным и взъерошенным. Он сидел нахохлившись, перебирал какие-то листочки и на тихое приветствие Калистратова не ответил, будто не слышал. Когда Сергей сел перед ним на стул, он задержал на нем отсутствующий взгляд, поморщился и снова надолго уткнулся в бумаги.

Калистратов находился в следственном изоляторе каких-нибудь несколько часов, а ему казалось, что он здесь прожил по меньшей мере месяца три. После душного каменного склепа, где он провел ночь, светлый, хорошо проветренный кабинет следователя вполне тянул на вестибюль курортной гостиницы, тем более что Горбунов не трогал Сергея, и он мог спокойно наслаждаться относительным покоем. Калистратов с удовольствием посмотрел в окно и с удивлением заметил, что небо не просто голубого цвета, оно было невиданно голубым, каким-то осязаемо прохладным и мягким, словно после ареста у Сергея изменилось зрение или на Земле произошло что-то из ряда вон выходящее.

Пронзительно зазвонил телефон, и следователь довольно долго с кем-то разговаривал, стараясь при подследственном изъясняться эзоповым языком. Положив трубку, Горбунов наконец обратил внимание на Калистратова.

– Значит, говоришь, банк «Золотой рассвет» взяли? – мрачно проговорил он.

– Да, – ответил Сергей и пожал плечами.

– А почему в банке об этом ничего не знают? – отведя взгляд, спросил Горбунов. – Ничего у них не пропадало, никто никого газом не травил. Заместитель директора банка отдыхает в Сочи.

– Я же там работал, – изумленно проговорил Калистратов. Невероятное известие, которое сообщил следователь, потрясло Сергея и первое, что ему пришло в голову, это воспользоваться случаем и отказаться от своих показаний.

– Я понимаю, когда человек скрывает преступление, – задумчиво проговорил Горбунов. – Понимаю, когда он на себя наговаривает, если ему это выгодно или он сумасшедший, но с тобой и твоим «Золотым рассветом» пока что-то ничего не вытанцовывается. Кстати, в банке мне сказали, что ты и твоя жена – Елена Васильевна Калистратова – вот уже три дня находитесь в отпуске. И в вашей квартире мы тоже побывали. Там полный разгром, но никакой записки с угрозами мы не нашли. Зато мы отыскали твоих мать с сестрой. Они на даче и говорят, что слыхом не слыхивали ни о каком миллионе долларов и никто их никогда в заложницы не брал. Может, ты ненормальный? Да вроде не похоже.

– Не было никакого банка, – вдруг выдохнул Калистратов.

– А тогда зачем ты сочинил это ограбление? – внимательно всматриваясь в лицо Сергея, спросил Горбунов. По нему было видно, что он озадачен и не верит Калистратову. Следователь заметил, как Сергей изменился в лице, и понял, что рассказ подследственного – отнюдь не пустая выдумка.

– Не было! Я все придумал, – с улыбкой повторил Калистратов и развел руками. Все складывалось просто великолепно: мать и сестра отдыхали на даче, банковское начальство решило скрыть исчезновение чемоданчика с деньгами, а, стало быть, он чист и может забыть эту дурацкую историю как кошмарный сон. Но внутреннее ликование Сергея длилось недолго. Он вспомнил, что на нем еще одно преступление, и снова впал в уныние. «Если бы я знал, – с запоздалым раскаянием подумал Калистратов. – Надо было уезжать к чертовой матери, куда угодно, а теперь…»

– Ну ладно, разберемся, – мрачно произнес Горбунов. – Мы сейчас с тобой поедем в одно место, и там ты еще раз расскажешь все, что вчера рассказывал мне. И о том, чего не было, и том, как брал обменный пункт.

– Так если не было, чего зря болтать? – спросил Сергей. – Я больше ничего рассказывать не буду. Я уже все рассказал.

– Вот они твои показания. – Горбунов приподнял папку и тут же убрал ее в портфель. – Если не было, так и скажешь: «Не было». Но ехать все равно придется. Твой рассказ кое-кого страшно заинтересовал. Ступай, через полчаса я тебя вызову.

– А можно я здесь подожду? – вспомнив о страшном Сане, попросил Калистратов. – Там ко мне один амбал знакомиться лезет. За полчаса он успеет мне все ребра переломать.

Горбунов изучающе посмотрел на подследственного, ненадолго задумался, а затем ответил:

– Я тебя даже в другую камеру переведу… если ты еще раз очень подробно расскажешь об ограблении «Золотого рассвета». И пока ты здесь, обещаю, лично прослежу, чтобы тебя никто не трогал. Если откажешься, ступай к себе и сам разбирайся со своим амбалом. Кстати, за обменный пункт и милиционера тебе и так дадут не меньше десятки, а по совокупности с банком получится ненамного больше. Но за помощь следствию могут и скостить, и получится то же самое. Зато здесь будешь спокойно жить. Подумай. Добровольное признание учитывается и в колонии. Будешь хорошо себя вести, раньше выйдешь. Я же вижу, ты из другого теста. Чего тебе на рожон лезть, ты же не урка. Быстрее выйдешь, быстрее начнешь нормальную жизнь.

Предложение следователя смутило Сергея. Горбунов говорил спокойно и очень убедительно. Калистратов знал с самого начала, что за его преступлением в «Золотом рассвете» стоит еще одно, никому не известное и конечно же гораздо более значительное. Но только сейчас он сообразил, что у него появилась возможность выкупить