— Дарьен, — он подошел, представился и кивнул почти по-приятельски.

— Ты же не ждешь, что я назову тебе свое имя, человек?

— Нет. Гвен сказала, у вас не принято. Но вы заботились о ней, — Дарьен привлек меня к себе, — да и мне как-то не хочется быть просто сыном бледной змеи. Кстати, почему я вдруг сын бледной змеи?

Крестный наклонил голову и ягоды остролиста в осеннем венце сверкнули, словно живые рубины.

— Я слышу в тебе кровь того, кто пришел из-за моря. На корабле с головой змеи. Того, кто принес нового бога и привел жрецов, вырубивших священные рощи.

Дарьен недоуменно нахмурился, а меня вдруг осенило.

— Naer Gwenn?

— Ye, merc'h. Мы не вмешиваемся в войны людей, но он хотел взять то, что людям не принадлежит.

— Хлодион, — сказала я уверенно, — Naer Gwenn, Белый Змей.

— Ye, merc'h. Да. Ты выбрала себе странного мужа.

— Лучшего, — я прижалась к моей любви, моей опоре, и широко улыбнулась. — Самого лучшего.

— Я тут подумал, — Дарьен отложил в сторону потертый том «Хроники» мэтра Эрво и притянул меня к себе, — он сказал, что Хлодион был белым. И белым не потому, что ходил в белом, или, как тут написано, носил на щите образ белого морского змея. А потому что он был белым. Сам по себе. Как Хильдерик. Понимаешь?

— И что?

Я оторвала голову от подушки.

— А то, — сказал он, довольно целуя меня в нос, — что Хиль не подменыш, а живое воплощение нашего великого предка.

— Конечно, он не подменыш, — фыркнула я.

— Бывший Верховный Прелат в этом сомневался.

— Он идиот.

— Да, — улыбнулся Дарьен, но улыбка его почему-то была грустной, — идиот. Но главное, даже не это, а то, что у Хлодиона были дети. Семь!

— Ты для этого притащил в постель книжную пыль? — я оперлась локтями на широкую грудь мужа. — Вспомнить сколько детей было у Бледной Змеи?

— Во-первых, он Белый Змей, сама говорила, а во-вторых…

Он вздохнул.

— Условие Хильдерика, когда он давал согласие на наш брак. Я все собирался сказать…

— Да? — я подобралась.

— Хиль решил, если у него не будет детей, назвать наследником нашего первенца.

Я смеялась, пока на глазах не выступили слезы.

— Дочь рода Морфан на троне Арморетты? Да море раньше замерзнет, чем семьи севера проглотят такое!

— А если будет сын…

— Нет, — я покачала головой и сказала, наконец, то, о чем подозревала, и что после короткой фразы на древнем языке, брошенной на прощанье, превратилось в уверенность. — Будет дочь.

Не сразу, но я обещала привезти ее в Брокадельен. Как когда-то привела меня мама.

Он обещал ждать.

— Почему ты так, — начал было Дарьен, но вдруг моргнул, и вид у него сделался растерянный. — Давно ты… Семь демонов Дзигоку, когда?!

— Думаю, в мае. И…

Договорить я не успела, потому что меня схватили, обняли и несколько мгновений не давали нормально вдохнуть.

— Дочь, значит, — счастливо улыбнулся Дарьен. — Дочь — это прекрасно. Только учти, назвать ребенка Гульфрудой, не дам.

Святая Интруна, неужели он запомнил?

— Аделаида, — я заглянула в любимые глаза. — Кстати, тогда в Луви я шутила.

— Аделаида? — он провел пальцем по моей щеке, убирая за ухо непослушную прядь. — Ладно, тогда вторая будет Ивенн.

— Хорошо.

— А третья…

— Дар!

Третью мы назвали Ниниан.