— Я…

— Ты ведь сделаешь это до завтрака?

Я набрала полную грудь пьяняще свежего воздуха и, понимая, что сейчас, кажется, опять заплачу, кивнула.

Несмотря на поздний, точнее, уже ранний час, у дверей в покои Дарьена стояли солдаты королевской гвардии. А за столом, на котором сейчас царил неожиданный порядок, в окружении десятка горящих свечей сидел король.

— Как думаешь, — спросил он, не отрывая взгляда от листа, покрытого прыгающей вязью строк и несколькими мелкими кляксами, — мы можем пригласить его?

— Кого? — совершенно буднично спросил Дарьен и легонько подтолкнул меня в спину.

— Автора этих «Колец»? И я вижу, почему тебе не понравился перевод Айолы, однако твоему слогу, брат, все же недостает изящества. Не обижайся.

Его Величество положил прочитанный лист поверх ровной стопки, после чего наконец-то поднял взгляд. На нас.

Я опустилась в реверансе.

— К екаям изящество, — проворчал Дарьен, — если для этого книжника разные клинки все одно меч.

Он подхватил меня под локоть, а когда я выпрямилась, обнял за плечи. И сказал уверенно, возможно, даже слишком, если вспомнить, кто стоял перед нами:

— Кстати, поздравь меня, брат, я женюсь.

— Если, — поспешила добавить я, — на то будет воля Вашего Величества.

О нас станут говорить. При дворе не так много развлечений, чтобы закрыть глаза на историю столь пикантную. И если мы хотим оставаться здесь, история эта должна быть рассказана нами.

С согласия короля. И при полной его поддержке.

— И вы, адельфи Гвенаэль, — Его Величество встал из-за стола, — подчинитесь моей воле?

— Брат…

— Нет, Дарьен, — я накрыла его ладонь своей, — мы должны следовать закону. Член королевской семьи не может сочетаться браком без разрешения правящего монарха.

— У меня есть разрешение отца.

— Правящего монарха, брат, — мне показалось или уголки губ Его Величества дрогнули, — и мне приятно знать, что твоя будущая жена это понимает.

— То есть ты не возражаешь?

Дарьен улыбался и это придавало мне уверенности.

— При условии, что, называя тебя женихом, адельфи Гвенаэль также назовет тебя своим защитником. А ты, брат, примешь завещанное тебе отцом.

Я запрокинула голову, чтобы встретить серьезный взгляд Дарьена. И на лице его не было сожаления, только готовность отступиться от чего-то, несомненно, для него важного. Иначе зачем Его Величеству именно сейчас разыгрывать эту карту.

Однако он молчал, не из сомнения, нет. В его глазах я прочитала вопрос. И кивнула. Уверенно, без колебаний.

— Только пусть, — сказала я тихо, — это не будет быстро.

— Не будет, — пообещал Дарьен и посмотрел на брата. — Давай, Хиль, ты победил.

Король протянул руку, и я послушно вложила в нее свою. Несмотря на всю видимую холодность ладонь Его Величества была теплой.

— Вы можете пожениться, — сказал король, соединяя наши с Дарьеном руки.

— Отлично! Гвен, как насчет сегодня?

— Нет!

— Нет? — озадаченно переспросил Дарьен.

И, кажется, то же удивление я прочла в светлых глазах короля.

— Нет, — я выдохнула и постаралась объяснить. — Нужно подождать до отъезда вашей сестры. Свадьба Ее Высочества должна быть первой и обязательно самым громким событием сезона. Я и так почти украла ее праздник, превратив бальный зал в судилище.

— Эльга не злится на вас, адельфи Гвенаэль, — спокойно сказал король.

— До тех пор пока я не попытаюсь в чем-то ее затмить. Ставки слишком высоки, Ваше Величество. А я точно знаю — для успеха дела иногда лучше оставаться в тени.

Святая Интруна, он, что, правда, мне улыбнулся?!

Я стояла в тронном зале Цитадели под высоким сводом, украшенным портретами святых и гербами благороднейших домов Арморетты, среди драгоценных гобеленов, сияющих золотыми и серебряными нитями, и слепящей белизны королевских знамен. На мне было верхнее платье из узорчатого дамаста с широкими рукавами и лифом, густо расшитым жемчугом. Синее с легким оттенком зелени, оно переливалось на ярком дневном свету, словно морская гладь в жаркий летний полдень. Уши мои чувствовали почти забытую тяжесть серег, а шея — ожерелья. Желтые и голубые топазы, бриллианты и жемчуг в благородном золоте — подарок Его Величества по случаю нашей с Дарьеном помолвки. Я стояла в первом ряду придворных дам едва ли в пяти шагах от пуфа, на котором восседала заметно нервничающая перед первой встречей с женихом Эльга, и, не подавая виду, прислушивалась к тихим голосам за спиной. Голоса обсуждали меня, Дарьена, наше обручение и то, как не по-рыцарски он обошелся с графом Дюваль.

И, вы ведь видели, даже без оружия! Какое восхитительное варварство!

Воистину, восхищаться было чем — никогда не видела, чтобы человеку так точно и быстро ломали руки. И ноги. Да еще сразу в нескольких местах.

После поединка Эльга несколько дней досадовала невозможности проделать

Это и с бароном Мален. Увы, нанесенная мной чистая, святая Интруна мне свидетель, рана воспалилась, и барон скончался, несмотря на все усилия приглашенного целителя. Родственники покойного, которым волей Всеотца досталось еще не до конца промотанное состояние и титул, разбирательств учинять не стали. И только рассказ, сколь мучительной может быть такая смерть, успокаивал Ее кровожадное Высочество. Рассказ и еще обещание раздобыть Эльге с десяток кайсанских шпилек. Только золотых, с сапфирами. А еще изумрудами, рубинами, гранатами…

Чей-то слишком тихий, чтобы быть узнанным, голос поспешно пересказывал еще не остывшую сплетню. Да, смерть адельфи Гвенаэль из рода Морфан уже ни для кого не секрет. Барон и баронесса Бру-Калун скоро прибудут в столицу, дабы изобличить самозванку перед королевским судом. Вот уж никогда бы не думала, что буду так ждать встречи с Констанцей. Готовясь слушать дело о моем наследстве, Его Величество пригласил ко двору еще нескольких надежных свидетелей. Старый барон Лоргенез, оказывается, еще жив, как и адельфи Азенор — моя двоюродная тетка по отцу. А еще я написала Магин и попросила их с Жовеном приехать в столицу. Не говорила зачем, но, думаю, сюрприз будет приятным. Мой брат перестанет быть просто Жовеном из Арля. Он станет Жовеном из рода Морфан и, пусть через брак, но родичем короля. После окончания суда, он сможет жить в Чаячьем крыле, как мой сенешаль и наследник, или, если захочет, поедет учиться в нэнтский коллегиум. Не пропадать же честно заработанной королевской стипендии.

— Маркиз Ривеллен? Волочится? Ах, дорогая, вы опять все напутали…

Действительно. Самый галантный