— Споёте для нас? — улыбнулась ведущая. — Для истории.

Изабель мотнула головой, но Эрик приблизился и шепнул ей на ухо.

— Давай, любовь моя. Начальную арию «Люцифера».

Как он узнал название?..

— …он же только в работе!

— С этой композицией мы с тобой уже разобрались.

Девушка вздохнула, борясь со смущением и раздражением. И что ей было делать? Перечить будущему мужу на телевидении? Да его фанатки от неё мокрого места не оставят!

Угораздило же её начать встречаться со знаменитостью.

— Начинаешь, — вздохнула девушка, — ты.

Эрик просиял. Ведущая поближе придвинула микрофон к паре.

Изабель знала, что её возлюбленный пел невероятно, но сейчас он звучал особенно хорошо. Если раньше его голос был глубоким, волнующим, пленительным, дьявольским, то сейчас он стал ещё и… свободным. Будто больше ничто на свете не тяготило Эрика, не сдерживало, не мешало ему.

И от красоты его голоса Изабель вновь захотелось плакать.

Закрыв глаза, она запела вместе с ним, крепко стиснув руку мужчины. И теперь в их пении впервые за всё время уроков появилась гармония. Раньше они пели правильно, хорошо звучали вместе, но их голоса не внушали слушателям торжества, возвышенности, ощущения великолепия.

Теперь изменилось всё.

И первая ария, наконец, стала такой, какой её и задумывала Изабель.

Когда они умолкли, когда зазвучали аплодисменты зрителей и съёмочной группы, Изабель бросилась на шею Эрику.

Их свадьба прошла без изысков. Маленький храм на окраинах Парижа, элегантное белое платье, уже не способное скрыть растущий живот, строгий чёрный костюм и повязка вместо маски.

Эрик попросту больше не мог себя заставить ещё раз надеть маску.

Вместо толп гостей только самые близкие: Гаскон с супругой, их трое детей, Этьен, Жиль. И, глядя на них, Изабель было грустно от мысли, что мамы и папы нет рядом в самый счастливый день в её жизни.

Стоило ей только задуматься об этом, как она зажмурилась и глухо простонала, руками коснувшись живота. Изабель испугалась резкой боли, но после замерла, забыв как дышать.

Боль повторилась. И ещё раз. И ещё.

Малыш пинался!

Её с Эриком ребёнок, их кроха, их маленькая надежда заявил о себе, словно упрекая мать за грусть!

Ей было больно, но в то же время она едва не прыгала от счастья.

— Изабель..?

— Дай руку.

Стиснув ладонь Эрика, девушка прижала её к животу — к тому месту, где ощущалось едва заметное движение.

— Это..?

— Такой же танцор, как и папаша, — Изабель зажмурилась, едва переведя дыхание. — Да чего ты так разошёлся? Сейчас пойдём домой, отдохнём.

Рука Эрика ощутимо задрожала. Изабель подняла на него взгляд и улыбнулась. В который раз её муж был при ней таким растерянным, таким уязвимым, таким беспомощным. Малыш только пошевелился, а Эрик уже был сам не свой от волнения. Что же с ним случится, когда он в самом деле станет папой?

— Ему скучно в церкви, — улыбнулась Изабель.

Эрик нервно хохотнул.

— Весь в меня.

Изабель уткнулась лбом ему в плечо, глубоко и часто дыша, пока ребёнок не успокоился. Всё это время Эрик обнимал её, мягко перебирая пряди волос под белоснежной фатой, ругая жену за слишком тесное платье. Тесным оно не было, просто Эрик всегда ворчал, когда не мог успокоиться.

Пышного праздника они не устраивали. Во-первых, потому что за Эриком чуть ли не по пятам следовали восторженные фанатки, так что арендовать ресторан не представлялось возможным, во-вторых, потому что после пяти лет в театре мужчина забыл о цене денег. Они попросту не могли позволить себе траты.

Он купил новый дом — слишком огромный для двоих, старый, в викторианском стиле, больше подходящий для светских приёмов, чем для семейной пары. Эрик нанял прислугу, охрану, установил новейшие системы безопасности, купил новые инструменты и уже приступил к работе над партитурами.

Поэтому до выплаты гонораров и до премьеры Люцифера жили они на деньги с продажи мансарды.

Половина комнат ещё не была обставлена, но Эрик не жаловался. Как и Изабель. В конце концов, их общий дом — это не чёртова мансарда и не мрачный склеп.

Войдя в прихожую, Изабель сняла туфли, переобулась в тапочки. Она закусила губу, думая, что бы ей приготовить для праздничного ужина. Вчера у неё не было времени этим заняться — Эрик вообще не позволял ей хоть чем-то заниматься, опасаясь, что это повредит малышу.

Только Изабель сделала шаг в сторону кухни, как Эрик опустил руку ей на талию и увлёк за собой в гостиную.

— Милый, — произнесла она. — Если ты опять начнёшь отвлекать меня от дел…

— …а я с удовольствием начну, — улыбнулся мужчина, стянув повязку с лица и бросив её на тумбу. — В этот день я не хочу видеть тебя у плиты.

— А придётся! — огрызнулась Изабель, когда Эрик притянул её к себе и закружил в танце. — Ты же мне всю неделю прохода не даёшь.

— Вообще-то, уже больше полугода, — поддразнил он. — Обидно, что заметила ты только сейчас.

Девушка покраснела до корней волос, отведя взгляд в сторону.

После примирения он стал куда чаще дразнить её, подшучивать, в нём откуда-то появились озорство, весёлость. Изабель ожидала обвинений и сожалений в пожаре, но Эрик окружил её такой заботой, что она терялась.

Подведя девушку к граммофону, он поставил одну из пластинок. Этот проигрыватель им на свадьбу подарил Гаскон, стискивая пару в объятиях и на радостях отругав обоих: Эрика — потому что засиделся в подвале, Изабель — потому что не догадалась раньше спалить его дом.

Зазвучала музыка. Мужчина сделал шаг назад и поклонился Изабель, приглашая её на танец.

Она присела в реверансе, принимая предложение.

— Мадам де Валуа, — Эрик улыбнулся ей, склонившись, мягко поцеловав в губы. — Сегодня вы само очарование.

— Мсье де Валуа, — ответила она, прерывисто вздохнув. — Вы меня беспокоите. Сегодня вы не раскритиковали церковный хор.

— Я сдерживался только ради вас, мадам. Разве мог я в такой светлый, тёплый день обращать внимание на их бездарность?

— Кто знает, — с этими словами она провела кончиками пальцев по его шраму. — Эрик… а когда ты успел развестись с Вивьен?

Он сощурил взгляд, его лицо на мгновение омрачилось. К счастью — всего на мгновение.

— Деньги решают многое, ангел мой. Деньги, связи и нежелание бюрократов отправляться в тюрьму из-за одного воскресшего мертвеца.

Изабель улыбнулась, прильнув к нему.

— Ты не злишься?

— За что?

— Из-за меня тебе пришлось лгать, восстанавливать документы, новое жильё обустраивать. К тому же… я сожгла твои партитуры.

Мужчина хмыкнул.

— Думаешь, я просто так не подпускаю тебя к плите?

— Очень смешно, — надулась