От усердия шея и лицо мальчишки покраснели, он даже кончик языка высунул.

– Все правильно, – я кивнула и оценила старания других детей.

– Тогда почему не получается? – разочарованно выдохнул он.

– Не ной, – одернул его сын Эйро и Саяны, до боли напомнив своего строгого дядюшку. Даже брови так же недовольно нахмурил.

Внезапно послышался треск рвущейся бумаги – малышка Риваи смотрела круглыми глазами на то, как с кончиков пальцев слетают голубые искры.

– У меня получается! Получается!

– Умница. А теперь погаси молнию.

Я никогда не отличалась терпением, но понимала, что злиться на промахи и капризы маленьких подопечных не выход. Прекрасно помню, как некоторые учителя раздавали моим знакомым подзатыльники или били розгами по рукам. От этого становилось лишь хуже, а из страха наказания дети не могли сосредоточиться. Поэтому щадящие методы надежнее в нашем непростом деле.

Лучше всего получалось у Эйлани. Паренек впитал в себя таланты отца и матери, да и лет ему было побольше, чем остальным. Время от времени он вздыхал, наблюдая за трепыханиями малышей, и демонстративно зевал.

Когда он сделал так в очередной раз, я пригрозила с милой улыбкой:

– Сейчас получишь подзатыльник.

– Я?! За что?! – мальчишка отодвинулся от меня подальше, понимая, что не шучу.

– Товарищей надо поддерживать, – отрезала я. – Особенно если они младше.

– Простите, наставница, – пробубнил он и порозовел от стыда и неловкости.

Когда упала последняя песчинка в песочных часах, я отпустила своих маленьких учеников, но Эйлани задержался.

– Учитель, можно вопрос?

– Конечно спрашивай.

Он почесал темную макушку.

– А почему молния и огонь считаются противоположными стихиями? Ведь они обе могут сжигать.

На этот случай у меня был заготовлен ответ.

– Понимаешь, молния родилась из союза ветра и воды, а вода – полная противоположность огню. Поэтому молния и огонь не сочетаются, и для сражения с огневиками существуют отдельные техники. Но это мы будем проходить намного позже.

Парнишка надулся и пробубнил:

– Я хотел драться с огневиками, как дядя Эйдан.

Сперва слова Эйлани прошли как будто сквозь меня, но в следующий миг в голове вспыхнула молния. Я застыла, пораженная догадкой. А ведь если подумать…

– Слушай, Эйлани, – начала я вполголоса: – Твой дядя что-то говорил про огненных? Он пошел туда?

Малец понял, что сболтнул лишнего. Снова поскреб макушку и произнес виновато:

– Эээ… да нет… не знаю я… Просто он рассказывал, как по пути домой на ваш отряд напали огненные и металломанты из Эны.

По бегающему взгляду и дерганым движениям я поняла, что парень привирает. Он мог услышать о готовящемся походе от отца, матери или самого Эйдана. Если узнают, что он болтает о таком секретном деле налево и направо, устным выговором мальчишка не отделается.

У нас за такое языки отрезали.

Я мягко улыбнулась:

– Не бери в голову, Эйлани. Сегодня ты отлично занимался, можешь отдыхать.

– Да не буду я отдыхать, учитель Мирай. У меня еще две тренировки. Ну, я пошел! – он сначала попятился, потом помахал мне рукой и был таков.

Я тоже некоторое время улыбалась. Не потому, что мне было весело, а потому, что мышцы лица свело и я не могла расслабиться. Внутри бушевала буря, но она была ледяной. Холод пополз по кистям и предплечьям, скользнул по спине – волоски на затылке встали дыбом.

Я слышала, как после пространственной ловушки и нападения Дан кому-то говорил, что пора навести порядок в этом осином гнезде. И его реакция на мой печальный рассказ показалась несколько странной, он так замолчал и напрягся. Теперь же я видела в ней особый смысл. А что, если?..

Картинка в голове обрела четкость. Откуда-то я знала, что это не домыслы, а правда. Интуиция редко меня подводила. Эйдан отправился в земли огненных кланов, чтобы проредить их численность и отвести угрозу от границ Сеттории.

Ненависть нахлынула жгучей волной, от которой скрутило внутренности. Во рту стало горько, я вновь почувствовала вкус пепла на языке и запах дыма, как в тот кошмарный вечер. Тидрэ Саар обещал пощадить мой отряд, если я буду послушной. Откуда наивной девчонке было знать, что он лжет?

Солнце светило все ярче, будто издеваясь.

Я слепо побрела к себе. Мысли мои были не здесь, они унеслись далеко-далеко. Я едва могла дышать. Боль и ненависть были ледяными, пронесенными сквозь годы. Чувство не сгорело, не забылось, не развеялось. Я ненавидела так, будто все случилось вчера, а не восемь лет назад.

Я поклялась, что убью Саара. Эйдан знал нашу историю, но все равно промолчал. Он не смешивает долг и личное, и правильно делает.

Зато я неправильная.

Пыталась стать мягче и научиться прощать, любить, хотела нравиться, но настоящую натуру не скроешь под слоями нежнейшего шелка. Надень я самое женственное из платьев, нутро останется тем же. Есть во мне какая-то червоточина, гниль, иначе нельзя так холодно и расчетливо планировать убийство.

Даже худшего из своих врагов.

Семенящие по дорожке женщины из свиты Саяны подумали, что я улыбаюсь им. Они ответили вежливыми кивками, а я чуть не рассмеялась. Неловко вышло, но улыбалась я, представляя, как долго и мучительно убиваю Саара, а в конце отделяю его поганую голову от тела.

Возможно, я выдаю желаемое за действительное, цепляюсь за призрачный шанс. Меня накажут, если я это сделаю, но Таари всегда добиваются своего. Я не найду покоя, пока не увижу мертвого Тидрэ Саара. Перед этим я загляну ему в глаза и спрошу, помнит ли он меня. Отомщу не только за свой отряд, но и за мать, и за бабушку, которые жили в плену, хотя им обещали защиту и кров.

Он получит сполна.

Я распахнула дверцу в покои и ввалилась внутрь, шаря взглядом по стенам. Служанки убрали сожженную картину Оюри, вытерли пыль и сменили постельное белье. Здесь все еще пахло свежестью и мылом, но ничто не могло перебить запаха гари.

Потом я обнаружила себя на полу. Сидела, скрестив ноги и методично постукивая костяшками пальцев по доскам. Я успела содрать кожу до крови, перед глазами плавали разноцветные пятна. И лица, лица, темнота, ожидание смерти и столпы желтого пламени.

Я сморгнула одинокую слезу. Зря думала, что смогу измениться и изменить свою судьбу. Как говорит господин Сандо, нельзя сойти с пути боевого мага, он оборвется только вместе с жизнью.

Эйдан не может лишить меня мести, это несправедливо. Она только моя, я носила ее внутри годами. И Саар тоже мой. Близкий, почти как любимый, только наоборот. Я никому его не отдам.

Я