– Вас, графиня, ждут на совете принцепса, – холодно ответствовал Церегус. И добавил, ткнув пальцем в Дорогу: – Но это существо близко к нему не подойдет.

Амара ответила очень спокойно, с безупречной вежливостью:

– Вы вполне уверены, что этого желаете?

– Вы так перетрудились, убивая людей, что стали тугоухи, графиня? – Рыцарь сверкнул глазами. – Калар Бренсис Младший был мне другом. Вы его убили. Так что да, именно этого и желаю.

– Не стану уточнять, сколько убитых легло к ногам вашего молодого маньяка, дон Церегус. Сейчас не время. – Амара взглянула ему в глаза. – Дело идет о человеческих жизнях, мараты нам необходимы. А значит, нам невозможно не принимать в расчет Дорогу. И если вы не посторонитесь, доблестный рыцарь, я вас отодвину. Вам это не понравится. В сторону!

Церегус вздернул подбородок, с ухмылкой взглянул на нее сверху вниз:

– Это угр…

Амара, призвав Цирруса, шагнула к молодому рыцарю и со всей позаимствованной у фурии силой ребром левой ладони ударила того в челюсть.

Ривус Церегус повалился, как бык под секирой.

Легионеры охраны молча уставились на бесчувственного соратника. В их круглых глазах стыло изумление.

Дорога утробно расхохотался. Но тут же подавил смех и склонил голову, притворившись, будто заправляет выбившуюся на рубахе ниточку – только плечи у него еще вздрагивали от сдержанного веселья.

Амара засмеялась бы вместе с ним, если бы не опасалась, что сломала себе левое запястье. Человеческие кости не рассчитаны на столь мощные и стремительные удары. Она крепко сжала в кулак пальцы правой руки, оттягивая в нее часть боли, и дала себе слово впредь беречь конечности. Затем, обратив спокойный взгляд на часовых, она кивнула младшему:

– Вы, ступайте в штабную палатку, найдите старшего по званию и спросите, разрешено ли присутствовать главе клана.

Легионер неуверенно вскинул руку в салюте и поспешно нырнул в палатку.

– Вы, – кивнула она другому, – ступайте за целителем для этого болвана.

– Д-да, сударыня, – отозвался легионер и тоже поспешил скрыться.

– Прошу прощения за задержку, – обратилась Амара к Дороге. – Не сомневаюсь, сейчас все разъяснится.

– Я не спешу. – Некрасивое лицо Дороги расколола широкая ухмылка.

Из суеты лагеря вынырнул Бернард. Ему пришлось уворачиваться от кузнечных подмастерьев, тащивших на жердях свежевыкованные легионерские лорики. Кивнув Дороге, Бернард обменялся с маратом рукопожатием и повернулся к Амаре.

Удар Инвидии не то чтобы размолол Бернарду челюсть в пыль, но точно сломал на полдюжины осколков. Целители только-только срастили кости и заменили выбитые зубы, а вот опухоль еще не спала. Для полного заживления лечение надо было бы повторять день за днем, а целители в ожидании сражения были слишком заняты. Поэтому слова Бернард цедил сквозь зубы и не слишком внятно.

– Дорога. Моя госпожа. Там уже начали?

– Понятия не имею, – ответила Амара. – Часовыми командовал один из шавок Валериуса. Он не пропускал Дорогу. Мы как раз разбираемся.

Бернард строго оглядел лежащего без чувств рыцаря:

– Жена у меня – настоящий дипломат.

– Только не начинай, – попросила Амара.

Через минуту вернувшийся из палатки часовой кивнул ей:

– Графиня, принцепс передает наилучшие пожелания и простирает свои благодарности на главу клана, в трудный час пришедшего нам на помощь. Его, безусловно, будут рады видеть в совете.

Покосившись на мужа, Амара закатила глаза.

– Благодарю, легионер. Дорога, не откажете?..

Дорога вслед за Бернардом обвел лежащего взглядом и почесал подбородок:

– Попробуй откажи такой.

* * *

Войдя, они увидели, что Гай Аттис их ждет. Он сидел в кресле на небольшом возвышении над песчаным столом, изображавшим долину Кальдерон. Ноги его были укутаны теплым одеялом, лицо бледно. Дон Эрен стоял наготове, рядом и чуть позади, а за другим плечом встала Ария Пласида.

В палатке собрались самые высокопоставленные граждане государства – усталые, окровавленные, измученные дорогой люди с гордой осанкой и мрачными лицами. Присутствовали все уцелевшие консулы, многие с женами. Были здесь и командиры легионов, а также члены Сената – эти, решила Амара, только для представительства. Палатка с трудом вмещала собравшихся.

Амара высмотрела госпожу Верадис, стоявшую рядом с отцом, седовласым консулом Цереры.

– Амара! – Та поспешила к ней, взглянула озабоченно. – Что случилось?

– О, повредила руку обо что-то твердое, – ответила Амара.

Верадис взяла ее левую руку, поднесла к глазам, одновременно поднимая брови.

– Перелом!

– Он того стоил. Покажу кому-нибудь, когда закончим.

Верадис поцокала языком, добавив:

– О, вы несносны. Дайте-ка, я…

– Не нужно.

Верадис, приподняв ее левую кисть, бережно и твердо обхватила запястье пальцами и что-то забормотала. Через несколько секунд боль унялась. Амара облегченно вздохнула.

– Вот это он и есть? – обратился к Бернарду Дорога.

– Да.

Дорога, покачивая головой, осмотрел Гая Аттиса и бросил:

– Сейчас вернусь.

Плечистый варвар уверенно приблизился к принцепсу. Дон Эрен и госпожа Пласида одинаково насторожились с его приближением. Ария даже выступила на полшага вперед, заслоняя Аттиса собой.

– Спокойно, женщина, – проворчал Дорога. – Мужской разговор.

– Ваше оружие, сударь, – напряженно проговорила Ария.

Дорога моргнул, не сразу вспомнив о своей палице. Он за рукоять протянул ее госпоже и выпустил, едва убедившись, что она держит. Палица с тяжелым стуком ударилась об пол, госпожа Пласида крякнула. Заметно было, как она призвала фурий, чтобы поднять и отложить в сторону тяжелое оружие.

Дорога, кивнув, шагнул на помост и встал над Аттисом, уперев руки в бока.

– Вы, вероятно, глава клана Дорога? – вежливо осведомился Аттис.

– Да, – ответил тот. – А вы – тот, кто убедил Ацурака повести тысячи моих людей на кровавую смерть.

Аттис взглянул на Дорогу, потом обвел взглядом собравшихся. И в последнюю очередь опустил глаза на свои укутанные одеялом ноги, улыбнувшись не без горечи:

– Это было нетрудно.

Гул голосов прекратился. Все теперь смотрели на Аттиса, и Амара тоже. О, конечно, все здесь знали, что привело ко Второй кальдеронской битве, но одно дело знать, другое – доказать. Консул Аквитании с супругой не оставили улик, позволявших связать их с нашествием маратов. И никто не заговаривал о том вслух – подобное обвинение, не подкрепленное доказательствами, давало Аквитейну неоспоримый повод вызвать обвинителя на судебный поединок.

А сейчас Аттис признал свое участие в заговоре перед самыми могущественными гражданами государства.

Дорога кивнул, очевидно, не подозревая о том, что натворил, и хмыкнул:

– Много людей погибло. Твоих и моих.

– Да, – сказал Аттис.

– Будь у нас время, – сказал Дорога, – мы с тобой могли бы решить это дело.

– Время у меня на исходе, – ответил Аттис.

Дорога кивнул:

– То позади. Дело с вордом важнее. Но мне нужно твое слово не делать подобного в будущем.

Аттис ответил с улыбкой в глазах:

– Да, даю