Тави помолчал немного, прежде чем ответить:

– У меня всю жизнь так. Ничего нового.

Алера подняла голову, ее поджатые губы смягчила улыбка.

– Знаешь, он часто о тебе говорил.

– Мой… мой дед? – свел брови Тави.

– Да. Когда ты был в Академии. И после. Он следил за тобой, хотя ты и не знал. Часто смотрел на тебя, когда ты спал. Уверенность, что ты в безопасности, как будто приносила ему… удовлетворение, какого я ни от чего другого в нем не замечала.

Тави хмурился, глядя в потолок. Алера молчала, не мешая ему думать. Она обладала буквально нечеловеческим терпением. Если бы он на неделю задержался с ответом, она бы прождала неделю и оказалась на месте, чтобы его выслушать. Эта черта ее личности и ободряла, и раздражала его. Тактика «тянуть время» против нее попросту не работала.

– Я… мы не часто говорили друг с другом, – подал голос Тави.

– Да, – отозвалась она.

– Я так и не понял… если он все это время знал обо мне, почему же… почему не хотел со мной говорить? Приблизить к себе? – Тави покачал головой. – Ему, должно быть, тоже бывало одиноко.

– Ужасно одиноко, – подтвердила Алера. – Хотя он бы, конечно, никогда в этом не признался. Пожалуй, я не знаю другого столь одинокого человека во всей Алере.

– Почему же тогда? – спросил Тави.

Алера, чуть отвернувшись, задумчиво нахмурилась:

– Я хорошо знаю твою семью, юный Гай. Но не могу сказать, что знала его мысли.

Тави пристально посмотрел на нее и, кажется, понял, на что она намекает.

– А если попробовать угадать?

Она одобрительно улыбнулась:

– Секстус был наделен даром, не раз проявлявшимся в вашем роду: предчувствием будущего. Ты сам его иногда выказываешь.

– Я думал, это от тебя, – сказал Тави.

Она насмешливо улыбнулась:

– Мм, я сама отметила сегодня, как часто вы действуете бессознательно. Я, созданная вами, не могу не разделять вашей слепоты. Допускаю, что я непроизвольно и незаметно для себя кое-что передавала.

– Секстусу? – спросил Тави.

Алера, кивнув, ладонью отбросила со щеки упавший локон – очень человеческим движением. Ногти у нее почернели. По тыльной стороне ладони к пальцам и запястью разбежались темные жилки. Тави заставил себя не замечать этих новых примет ее распада.

– В Секстусе этот дар проявлялся сильнее, чем у других из этого Дома, кому я служила, – продолжала Алера. – Думаю, он ощутил приближение бури за много лет – вскоре после смерти Септимуса. Думаю, он считал, что ему предстоит провести народ через тревожные времена, и считал, что для тебя, пока все не уляжется, безопаснее держаться на расстоянии. – Она вздохнула. – Если бы не яд, могло так и сложиться. Кто знает?

– Он оберегал меня, – тихо проговорил Тави.

– Думаю, и твою мать тоже, – сказала Алера. – Что бы он сам о ней ни думал, но знал, что Септимус ее любил. И тяготился виной.

Тави вздохнул, прикрыл глаза:

– Жаль, что я так мало его знал. Хорошо бы он сейчас был здесь.

– Хорошо бы, – тихо согласилась Алера. – Я научила тебя всему, чему успела, – и ты способный ученик. Но…

– Но к такому я не готов, – закончил за нее Тави.

Алера долго молчала. Потом сказала:

– Я думаю, он бы гордился твоими делами. Думаю, он гордился бы тобой.

Тави снова поспешно зажмурился, потому что под веками стало горячо.

– Тебе следует отдохнуть, юный Гай. Восстановить силы. – Алера подошла и тихонько коснулась его плеча. – Они тебе скоро понадобятся, все.

Глава 30

Амара смерила взглядом рыцаря, охранявшего палатку принцепса.

– Не понимаю, почему бы вам хотя бы не зайти и спросить.

Молодой человек холодно взглянул поверх ее головы на вождя клана маратов и сказал:

– Никаких варваров.

Амара сдержала раздражение, не изменилась в лице. А Дорога, опершись локтем на навершие своей дубины, спокойно встретил взгляд юноши. Полдюжины весьма заинтересованных легионеров, готовых исполнить команду молодого рыцаря, он будто не замечал. Марат всем видом излучал уверенное терпение, а переговоры, к счастью, предоставил Амаре.

– Вы получили точный приказ, дон?..

– Церегус, – бросил тот.

– Дон Церегус, – вежливо повторила Амара. – Я должна спросить, исполняете ли вы конкретный приказ своего начальника?

Молодой рыцарь улыбнулся улыбкой деревянного болвана.

– Вам довольно вспомнить судьбу последнего принцепса, встретившегося с варварами в этой долине, чтобы понять причину, графиня.

Дорога хмыкнул:

– Прокатил его на гарганте, не позволил овцерезам сожрать его и его людей. Тогда ваш Первый консул, старик Секстус, подарил мне эту рубаху.

Дорога подергал прекрасную, но потертую ткань подогнанной по его могучей фигуре алеранской туники.

Церегус прищурился, открыл было рот…

– Добрый вождь забыл упомянуть отступление от Ривы, – перебила его Амара. – Когда Дорога и его клан спасли жизни десятков тысяч бегущих от врага мирных жителей и не позволили расколоть наши силы, чем предотвратили гибель сотен, если не тысяч легионеров.

– Вы смеете думать, будто легионы… – начал молодой рыцарь.

– Я думаю, дон Церегус, что последствия вашего решения окажутся для вас весьма огорчительны, и советую вам во избежание неприятностей обратиться к старшим по званию.

– Женщина, я не знаю, кем ты себя возомнила, но я не люблю, когда мне угрожают.

– Я графиня Амара Кальдеронская, жена человека, за чьими стенами вы сейчас укрываетесь, – подсказала она.

Рыцарь прищурился:

– А я – Церегус Риванский, и титул ваш муж получил от моего дяди – консула Ривуса.

Амара сладко улыбнулась ему:

– Нет, мой мальчик, вы запамятовали – от Гая Секстуса.

На щеках Церегуса проступили красные пятна.

– Без разговоров. Варварам вход закрыт.

Амара наградила его долгим взглядом. Племянник консула способен, если дядя ему благоволит, причинить немало хлопот. Может, и стоило на время отступить, чтобы добиться отдельного приказа пропускать Дорогу?

Но у нее действительно не было времени на подобные глупости. Ворд еще не подступил к первой стене, но ждать штурма приходилось в самом скором времени. Разведчики и рыцари ворда, как и его захватчики, уже кишмя кишели в западном конце Долины.

Она услышала шаги за спиной – к палатке подходил сенатор Валериус с парой одетых в гражданское телохранителей. При виде Церегуса он просиял.

– Добрый вечер, рыцарь. Будьте так добры?..

Церегус с поклоном ответил на улыбку сенатора. Мотнув головой, он дал знак другим часовым расступиться и махнул сенатору, словно не замечая, что тот и его люди при оружии. Прежде чем скрыться в палатке, Валериус оглянулся, окинув Амару самодовольным и ехидным взглядом.

Ах, вот как!

Амара набрала в грудь воздуха, закрыла глаза, успокоила мысли. А потом взглянула на Церегуса и процедила:

– Полагаю, хватит с нас