Шрифт:
Закладка:
– Куда интереснее было смотреть, как ты болтаешь с козлом, сынок.
Корморэнт фыркает. Буцефал его лучший друг. Бывало, он плакал ему в шерсть и чувствовал ответную любовь. Ни один человек в этом мире не был столь же с ним добр, как козёл, которого он спас от смерти. А его друга ещё и бесцеремонно решили убить.
– Кажется, вам пора.
С кряхтением, отряхиваясь от песка и пыли, с земли поднимается Бентлей. Он появляется так же резко, как и исчез. Джеффри отставляет в сторону чашку. Его совесть, кажется, будет чиста: с Кеннетом ничего не случилось. Лорд машет тростью и громко кричит:
– Мы уходим, капитан Корморэнт!
– Слышал, Порт-о-Пренс отличное место, чтобы встретиться с кем-то и не обратить на себя внимание. Может, Харон там – Пабло противно втягивает чай.
– Спасибо, что не убил его, Пабло. Как-нибудь увидимся ещё.
Глава 26. Мысли лорда Кеннета
Когда он был ребёнком, всё, чего ему хотелось, – это добиться любви отца, чтобы он не смотрел на него с отчуждением, которое Бентлею никогда не было суждено понять. Если мама любила и нежила его, а Энни была опорой и поддержкой в грустные дни, Лоуренс Кеннет не видел в сыне ни потенциала, ни причин гордиться. Смотрел на сыновей своих партнеров по сделкам и иногда вздыхал, даже слишком гневно, когда делал хотя бы глоток бренди: ничего толкового из этого молодого человека не выйдёт. Осознал Кеннет это уже многим позже. И пусть Лоуренс Кеннет дал ему не один шанс проявить себя и исправить ошибки, после того как он вернулся из своего второго плавания, он всё равно не оправдал ожиданий отца, как тот и завещал. Амбиции родились вперёд него, а наглость в какой-то момент стала сопоставима с его эго.
Теперь всё это не имеет значения. Но он снова упрямо готов идти к цели.
– Порт-о-Пренс, значит. Что ж, он помог нам больше, чем я на то рассчитывал. Всего лишь добраться до очередного пиратского порта. Что-то подсказывает мне, что там нам, как это обычно бывает, рад никто не будет.
– Отличный выстрел. – Корморэнт поднимает указательный палец. С непониманием Кеннет смотрит на него, вскинув брови. – Ну, говорю, правы. В Порт-о-Пренсе дела сейчас и так скверные, очередных солдат им там ой как не хватает.
Бентлей хмыкает, склоняется над картой и берёт в руки карандаш. Он отмечает координаты Порт-о-Пренса. Всё это Эспаньола. Не так далеко от известного пиратского притона – Тортуги, но слишком близко к Санто-Доминго, а значит, испанских патрулей вдоль береговой линии не избежать. Будь они на другом судне, он бы даже не думал о потенциальных проблемах с хорошо вооружёнными испанскими судами. Однако теперь он не на линейном корабле, а всего лишь на бриге. Вся его служба ранее проходила на галеонах и фрегатах – а там совершенно иные представления об управлении кораблём.
– Что ж, придётся постараться не нарушить покой местных авторитетных землевладельцев и не подставиться.
То есть сделать всё то, на что капитан Корморэнт не способен ввиду своей неподготовленности. Кеннет окидывает Джеффри взглядом и шумно выдыхает, переосмысляя всё.
На кого можно положиться, если даже нанятый со стороны человек готов подстрелить неугодного капитана, хотя, казалось бы, жалованьем его никто не обделил? Бентлей откладывает карандаш, потирает шею левой рукой – уже по осмысленной привычке. Но тут же отдёргивает её, исправляет сам себя в мыслях. Не нужно ухищряться, судовой врач ещё посмотрит его плечо, но позже. Больше оно не болит – этого достаточно, чтобы не думать о неудобстве.
Лорд ещё раз окидывает взглядом карту, и голову его посещает идея, которой давно пора было дать ход, и всё же обсудить её придётся позже. Кеннет барабанит кончиками пальцев по краю стола. Сейчас есть и иные важные вопросы, требующие спешного решения: количество припасов на корабле, дальнейший маршрут после Порт-о-Пренса. Всем этим должен был заниматься квартирмейстер. Бентлей решает принять самое умное и рациональное решение:
– Мистер Спаркс, раз уж мы остались без квартирмейстера, потому что вы не смогли найти надёжного человека, не желаете занять его место? Не думаю, что сейчас я и капитан Корморэнт готовы довериться стороннему человеку, не знающему, как важно для меня добраться до Порт-о-Пренса. Не то чтобы я сильно доверяю вам, мистер Спаркс, однако у меня просто нет другого выбора.
– Будет исполнено, лорд Кеннет. Разрешите удалиться?
Бентлей небрежно машет рукой и, как только дверь за Спарксом закрывается, оборачивается к Джеффри. Тот сразу же выпрямляется в кресле, расправляет плечи и спешит встать, но Кеннет останавливает его:
– Сидите, Джеффри. И не спешите уходить, мне нужно с вами поговорить.
Не обсудить дальнейший путь, не попросить не рассказывать о невозможно критичном ударе по самолюбию, а поговорить с человеком, которого он считал заведомо чудным и даже глупым. Первое впечатление бывает обманчиво. Он ошибся, и если бы Джеффри был чуть более опасным человеком, это обернулось бы для него плохо.
Бентлей подходит к столу, заваленному книгами и бумагами. Всё это – исключительно расчёты, накладные, старые списки посещённых портов и выполненных закупок. Все они нужны лишь для того, чтобы почувствовать себя при деле, человеком занятым и серьёзным. Обосновавшись в каюте Морганы, окружив себя делами и пытаясь решать и проблемы других людей, он уже не чувствует себя таким уж несчастным. И всё же он будет на своём месте в Лондоне, сможет ощутить все прелести новой должности, если его не казнят раньше из-за какой-нибудь досадной случайности, рассекречивающей маленькую ложь Кеннета перед королём.
Опустившись в кресло, сцепив руки в замок перед собой, Бентлей откидывается на спинку. Капитан Корморэнт напряжён и сидит, ожидая, когда ему приставят к затылку дуло пистолета или неожиданно резко нападут из-за спины.
– Я всё думаю, капитан Корморэнт, и никак не могу понять, как так получилось, что вы знаете о Пабло. Кто такой вообще этот старик? Есть причины ему безоговорочно верить, однако я не могу не задавать вопросы. Любой думающий человек их задаст.
Он хочет сказать «здоровый», но границы правильности давно уже выглядят настолько размытыми и поломанными, что это слово не встаёт на место. Джеффри выдыхает, уже вальяжно, как пират по призванию, он садится, развалившись в кресле.
