выложить всё и услышать в ответ, наконец, что-то толковое. Узнать новую точку, чтобы можно было броситься в путь, напасть на след и бежать, бежать как можно быстрее, чувствуя близость конца.

Счастливого.

– Нам помощь нужна. Ну, знаешь там… Опять со всяким этим бредом магическим. Ты же разбираешься. Помоги, а.

Джеффри бормочет слишком невнятно и не объясняет сути их вопроса, и Кеннет вмешивается, поддакивая своему нетерпению:

– Нужно вернуть с того света капитана О'Райли.

От осуждающего взгляда Корморэнта не отделаться. Джеффри шипит, но Бентлей только выставляет трость впереди себя. На морщинистом лице старика появляется ухмылка. Нахальная и даже немного злая, как кажется Кеннету. Его пустые глаза словно заглядывают в самую душу, и на секунду самого Бентлея передёргивает, но он старается не подавать вида. Старикашка обнажает гнилые щербатые зубы.

– А, лорд. И ныне не в посмертии. Цели достигли, но почему же сейчас вы не счастливы? Казалось, ваше устремление убить Моргану было искренним и очень даже обоснованным. Чем же вы недовольны?

Обхватив двумя руками свой посох, Пабло поднимается с бревна. И хоть его тело и выглядит хрупким, в коротких, скупых старческих шагах чувствуется сила. Не физическая, разумеется, совершенно иная. Такой ли природы была сила, которой наделило Моргану проклятье? Если кто и может объяснить Бентлею что-то в магии, то это человек, который ею живёт: в одиночестве, на пустом острове, в гармонии с самим собой и силой, разрушившей жизнь самого Кеннета.

– Я не доволен тем, что капитан О'Райли мертва. И вы, полагаю, единственный человек, который может нам сказать, как это исправить. Мы проделали долгий путь от Англии до этого острова, чтобы узнать, куда плыть дальше. Скажите, что делать. И мы больше никогда здесь не окажемся.

Возвращение О'Райли расставит всё на свои места, вернёт ему прежнюю уверенность и даст возможность отдохнуть. Он протянет ей руку, извинится за всё, что было сделано и сказано не так. Даже если она ударит его за это по лицу, Кеннет будет счастлив. Лучше удар от Морганы, чем её отсутствие в его жизни.

Старик подходит ближе, загребая ногами песок, Бентлей не дёргается, чего не скажешь о капитане Корморэнте.

– Тебе-то? Кха-ха. – В смешке есть что-то совершенно недоброе.

Лорд поджимает губы и поднимает подбородок. Пабло не понравился ему тогда, не нравится и сейчас. Белые пустые зрачки – они почти сливаются с желтоватыми белками. Старик протягивает сухую руку, один вид которой вызывает у Кеннета омерзение. Чёрная дряблая кожа вся в пятнах и отталкивает одним своим видом. Руку не то что не хочется взять, на старика даже смотреть не хочется.

– Пожалуйста, Пабло, – Корморэнт с надеждой смотрит на старика. – Я тебя что, зря столько лет тут развлекал? Мог бы хоть сказать, каким образом нам на тот свет отправиться. Ну, знаешь, нам же только одной ногой, вытащить капитана О'Райли и – фить, мы обратно.

Пабло не обращает никакого внимания на слова Джеффри. Он всё так же держит руку протянутой.

– Дай мне её вещь.

Скептически Бентлей вскидывает бровь, но всё же достаёт из-под камзола дневник Морганы. Кожаная книжка опускается на старческую ладонь.

– Он бесполезен.

– Только для таких слепцов, как ты. Каким был упёртым, таким и остался. Ни могила, ни новая жизнь не перевоспитали. Глупый человек Бентлей Кеннет. Лорд! – Пабло втыкает посох в песок. Берёт двумя руками дневник и зажимает его между ладоней. Он закрывает глаза, но через пару мгновений, когда от рук его начинает исходить слабое свечение, открывает и пролистывает несколько страниц.

Бентлею всё сложнее сдерживаться. Он скрипит зубами, от напряжения у него начинает ныть челюсть. Ни один человек не имеет права так над ним издеваться, тем более в чьём-либо присутствии. Будь они один на один, он, может быть, и простил бы эту дерзость. Но не в компании пирата, пускай уже и бывшего.

Кеннет медленно моргает. Если ему нужно вытерпеть ещё и издевательства, лишь бы противный старик им помог, то он, конечно, постарается это сделать. Вернуть Моргану, отправиться в Лондон, а там уже можно решать и проблемы с колониями Великобритании, и славить своё имя всеми возможными способами. У художников всегда есть муза. Бентлей тоже своего рода художник, рисует победы на холсте своей жизни. Рисовал и грезил о них, пока звезда не померкла.

Слишком неаккуратно Пабло захлопывает дневник и впихивает его обратно Кеннету. Лучше бы он ему ничего не давал. Старик хватается за свою палку и возвращается к бревну. Недоумение на лице Джеффри говорит красноречивее его самого после нескольких бутылок рома.

– Ну?

– Что?

– Что вы поняли? Что узнали? Пабло, у нас нет времени! Мы не можем бесконечно просиживать на вашем острове и ждать, когда вы соизволите с нами поговорить. Либо расскажите нам, как найти Моргану, либо мы сами отправимся искать Стеклянную ладью и способ попасть под землю.

Ему нечем шантажировать старика, иначе бы он не отказался от подобной возможности. Бентлею нужна информация. Время – деньги, но в его случае время – скорее терпение и отдаляющийся призрак былого. Старик садится обратно на корягу.

Кеннет готов завыть, однако сдерживается.

– Я лишь проверял, не сделала ли девчонка какой гримуар. Мало ли. Остальное рассказать без вашей книжонки могу. Только поймёте ли.

– Гриму… что?

И хорошо, что вопрос озвучивает Джеффри. Кеннет не готов показаться глупым, уж точно не перед Пабло.

– Гримуар. Колдовская книга ведьмы. Думал, девчонка решила силу познать. Ошибся. Глупая, – старик качает седой головой, трясёт спутанными грязными волосами. – Сильная. Глупая, а могла уничтожить тебя, дерьмо такое. Уничтожить с концами.

– Прекратите. – Кеннет по привычке стучит тростью, но наконечник зарывается в песок и мягкую землю. – Какое право вы имеете её оскорблять?

– Пабло, давай к делу, а. Как нам кэпа с того света достать?

От нетерпения уже и Корморэнт вскакивает с камня. Бентлей же почти злобно стискивает набалдашник трости.

– Когда-то наш мир был совершенно другим. – Пабло касается засечек на посохе. – Давно. Но был. И жили в мире тогда создания да твари, магией не обделённые и магией питающиеся. Жили, тянули силу из земли да наслаждались своим существованием. И люди им были друзья да братья. Помогали твари людям. Феи и гномы, конечно, вредными всегда были, но не отказывали. И длилась их дружба с людьми несколько веков. Но как при дружбе любой стали средь людей появляться ведьмы и колдуны – люди особенные, в магии просвещённые больше, чем другие. Одарённые, склонные, как ещё их называли. Хорошо всё было. Я среди людей этих был, многое