— этих троих она не бросит. Зарычав, она ударила сильно и зло, высушивая жизненные силы феи, превращая в кучку жухлых растений, а вторым движением прожгла ровную дырку в груди ледяного. Он покачнулся и рухнул на пол, прозрачные доспехи рассыпались быстро тающим крошевом.

Эридан крикнул:

— Кьяра, поймай душу этого урода! — а сам подбежал к Меллоту, проверяя его состояние.

— Сожгите останки, — бросила тифлингесса и полетела в сторону распластанного трупа.

Задар принялся суетиться над обломками, стаскивая их в кучу и пытаясь поджечь, но пальцы с трудом слушались, да и сами стебли, свежие и сочные, не желали заниматься пламенем.

Кьяра воспользовалась флягой, как учил Эридан, и когда руна запламенела, закрыла крышку. Девушка почти не сомневалась теперь, что они одолели того самого Принца Мороза, что из сказки. Только на картинке он был воздушный и невесомый, а в жизни больше походил на Эридана, только кожа голубая да шрамы распределены по телу иначе.

Белобрысый поднял бессознательного Меллота:

— Он не боец на сегодня. Отнесу в лазарет, — он посмотрел на истекающую кровью девушку. — Да и ты еле держишься, Кьяра. Тебе тоже нужно в лазарет.

Поднявшись на ноги, тифлингесса достала один из свитков, запасенных для битвы с Мэб. Не волшебное лечение, но прибавилось сил и выносливости, и до лазарета она уже шла твердым шагом, в отличие от Задара, который ковылял, опираясь о стену.

Хатаэ сосредоточенно жестикулировала над телом Арума. Ученики драконида, прятавшиеся в подсобке, дрожали в углу. Эридан жестами показал им, что нужна перевязка, и они безмолвно повиновались.

Короля и гвардейцев разоблачили. Белобрысый кивнул на раны девушки и сказал:

— Лучше тебе остаться.

Она отрицательно помотала головой, вытащила из сумки баночку с мазью и сама, помогая лекарям, замазала несколько ранок.

— Ты все равно не послушаешь, так ведь?

— Да.

Эльф вздохнул, натянул поддоспешник и броню, затем кивнул забинтованному Задару, чтобы шел с ним. Кьяра двинулась следом, радуясь, что не пришлось долго ругаться и выяснять отношения. Она пойдет дальше и точка. Это не обсуждается.

Они вернулись в тронный зал. Костер, сложенный из останков Лемифинви, погас сам собой и теперь курился черным дымком, даже толком не опалив останки.

— Не надо поджигать мой дворец, — нахмурился Эридан.

Тифлингесса фыркнула и дернула хвостом:

— Ты же его убил, а он воскрес и, более того, раздвоился.

— Да вот он, — альбинос указал на моток лиан в форме человеческой фигуры, заметно более вялый, чем остальные. — Откуда ж он воскрес? Это что-то, что выглядит, как он. Еще розовый любит болтать. Эти же немые как рыбы.

Чародейка задумалась. Пожалуй, в его словах было рациональное зерно. Это были какие-то марионетки, а не сам Лемифинви.

Из разбитого окна донесся шум сражения. Гвардия была в беде. Кьяра попыталась превратиться в дракона, но кровь упрямо не слушалась. Видимо, та красавица убила драконий облик. Чертова богиня, нет от нее никакого прока, как и от ее подарочка.

Эридан тоже услышал шум бойни. Подбежал к дверям, толкнул изо всей силы. Дерево скрипнуло, створки не шелохнулись. Кто-то заблокировал с другой стороны. Эридан высунулся из окна, звуки стали ближе, но по-прежнему ничего не было видно, слишком неудобный ракурс. Кьяра прикинула размер оконного проема и скомандовала, превращаясь в гигантского орла.

— Цепляйтесь за меня.

[1] Дретч — слабый, глупый, исключительно злобный демон, привыкший сбиваться в стаи

Глава 22. Зловещая птица

Эльфы уцепились за пернатую шею, и Кьяра вылетела через окно. Внизу, на карнизе действительно кипел бой. Гвардейцы отчаянно сражались с рыцарями в ледяных доспехах, и деревянный пол уже успел пропитаться кровью. Гигантский орел пошел на снижение. Краем глаза она заметила в небе огромную тень, а следом — услышала душераздирающий клекот. Повернула голову на звук — прямо на нее летела черная птица, окутанная фиолетовым сиянием. Тифлингесса мгновенно узнала ее. Что ж, это рано или поздно должно было случиться, но сейчас, в полете, она была слишком уязвима. Чародейка продолжила снижаться, надеясь успеть приземлиться прежде, чем птица нападет… Резкая боль, разметавшиеся перья, и Кьяра почувствовала, как птичий облик испустил дух. Задар охнул, падая вниз, девушка уцепилась за его руку, пытаясь как-то удержать их обоих в небе, но он такой тяжелый. В голове лихорадочные мысли: “Эта птица нас сейчас сожрет… Как же Эридан… Руки заняты, колдовать не могу…”. Птица медлила со вторым ударом. Повернув голову, увидела как она мечется в небе, словно пытаясь кого-то скинуть. Красная искорка среди черных перьев. Эридан.

Кьяра отчаянно пыталась затормозить падение, и ей это почти удалось. Задар рухнул на землю, но удар был несильным, и он быстро вскочил на ноги, выхватив клинки. Девушка плавно приземлилась в самую гущу сражения. Справа от нее пылал жаром огненный клинок Сехтена, врубаясь в ледяные доспехи, слева — золотая искорка Элледина. Левая рука безвольно повисла, доспехи влажные от крови, но эльф продолжал яростно сражаться. Чародейка огляделась. Нужно было колдовать очень аккуратно, чтобы не задеть своих. Электрические разряды с шумом врезались в толпу ледяных рыцарей, насквозь прошивая доспехи и плоть, но замертво упал только один. Какие же крепкие! Сверху их периодически накрывала огромная тень. Птица продолжала кружить в воздухе, пытаясь скинуть белобрысого.

Гвардейцы, словно волки, почуявшие больных и слабых в стаде врага, накинулись на тех, кого поразила молния. Корлиан подрезал сухожилия здоровяку, на две головы выше брюнета, и тот как подкошенный рухнул к его ногам. Фирик, вошедший в клинч с противником, двумя ударами латной перчатки превратил лицо ледяного в багрово-черное месиво. Дефераер долго кружил вокруг своего оппонента, слишком острожного, чтобы нарочно подставиться под удар палаша. Их дуэль завершилась хрипами рыцаря, из перебитого горла хлестала кровь. Суман уничтожил еще одного, и так одномоментно они значительно проредили вражеский отряд. Щелкнула спущенная тетива, и Фирик рухнул на труп врага с торчащей из тела стрелой. Слева раздался стон, и Кьяра увидел, как обмяк Элледин, оседая на пол, а над ним навис ледяной рыцарь с перекошенным от ярости лицом. Птица приземлилась на крышу волчьего загона, рухнула на спину и принялась кататься, пытаясь раздавить Эридана.

Несколько рыцарей начали опасно сближаться с Сехтеном. Кьяра отпугнула их мощным взрывом огненного шара, и теперь все трое были заняты борьбой с пламенем. Сехтен как-нибудь выдюжит. Ее беспокоили две вещи: птица, скинувшая-таки со спины альбиноса и нависшая над ним, словно гора мертвой плоти, и рыцарь, вставший над Элледином. Промедление могло стоить жизни им обоим, поэтому тифлингесса швырнула в нежить шарик сырой магии, желая отвлечь