На закате мы с Шерри поднялись на скалу над лагерем, сели рядом и стали смотреть, как меркнет океан, а заводь у Артиллерийского рифа погружается в глубокие тени.

– Мне почему-то стыдно, – прошептала Шерри. – Как будто я сотворила ужасное святотатство.

– Понимаю, – кивнул я.

– Такое чувство, что это не вещь, а живое существо. Странно, что мы сперва нашли голову, а не какую-то другую часть. Она так внезапно, так свирепо взглянула на нас… – Шерри вздрогнула. Какое-то время молчала, а потом продолжила: – И вместе с тем я ощутила глубокое удовлетворение. Такое спокойствие разлилось по телу… Наверное, я плохо объясняю – оба чувства совершенно разные, но смешались воедино.

– Да, со мной было то же самое.

– Что мы с ним сделаем, Гарри? Что будем делать с этим фантастическим зверем?

В тот момент мне почему-то не хотелось заводить речь о деньгах и покупателях – что само по себе говорит, насколько этот золотой идол задел меня за живое.

Вместо этого я предложил:

– Пошли вниз. Анджело подаст нам ужин.

Сидя у костра, чувствуя, как вкусная горячая еда наполняет холодное пространство у меня в животе, с чирутой в одной руке и кружкой виски в другой, я понял, что сумею все рассказать.

И заговорил о том, как мы нашли грозную золотую голову. Описал ее во всех подробностях. Меня слушали в напряженном молчании.

– Мы расчистили ее до плеч. Похоже, на них фрагмент и заканчивается. Там насечка – наверное, для совмещения со следующей частью. Завтра будем поднимать, но задача не из легких. Нельзя просто подцепить ее к тали. Для начала надо придумать, как ее защитить.

Тут Чабби внес предложение, и некоторое время мы обсуждали, как свести риск повреждений к минимуму.

– Разумно предположить, что все пять багажных мест с сокровищем стояли рядом. Надеюсь найти их в той же части трюма. Наверное, в таких же деревянных ящиках, усиленных обручной сталью…

– Кроме камней, – перебила меня Шерри. – На суде субедар рассказывал, что их сложили в казначейский сундук.

– Да, конечно, – согласился я.

– Как он выглядит? – спросила Шерри.

– Я видел такой в Копенгагене, в Датском королевском арсенале. Этот, наверное, будет на него похож. Что-то вроде маленького металлического сейфа – размером с громадную жестянку из-под печенья. – Я развел руки, словно рыбак, похваляющийся добычей. – Стянут железными обручами с ригельным замком и парой висячих по углам.

– Звучит серьезно…

– Не исключаю, что за сто с лишним лет под водой он стал мягче мела – если вообще уцелел.

– Завтра все выясним, – уверенно заявила Шерри.

Утром мы выдвинулись к вельботу под проливным дождем – тот барабанил по штормовкам, и вода лилась с них сплошным потоком. Туча зависла прямо над вершинами, а с моря степенно накатывали ее маслянисто-черные подружки, готовые отбомбиться по острову новыми запасами влаги.

Дождь лил с такой силой, что над морем поднялась перламутровая водная взвесь. Из-за неугомонной серой завесы видимость снизилась до нескольких сотен ярдов; и когда мы отплыли к рифу, остров скрылся в блеклой дымке.

Содержимое вельбота промокло насквозь. Все стало холодным и липким, Анджело приходилось регулярно вычерпывать воду, мы с Шерри продрогли и жались друг к другу, а Чабби стоял на корме, осторожно вел лодку по каналу и щурился от напористого косого дождя.

Флуоресцентный оранжевый буек прыгал на волнах у рифа. Мы втащили шланг в лодку и присоединили к верхушке насоса. Заодно он послужил нам якорным канатом, и теперь Чабби мог заглушить моторы.

Приятно было покинуть вельбот и сбежать от холодного пронизывающего дождя в тихую голубую мглу заводи.

Мы с Чабби как следует надавили на Анджело, и он, сдавшись под натиском завуалированных угроз и открытого подкупа, передал нам права на полосатый тиковый матрас, набитый кокосовым волокном. Напитавшись морской водой, матрас быстро утратил плавучесть, и я захватил его с собой, скатав в аккуратный, прихваченный линем рулон.

Проникнув в орудийный порт и протащив этот рулон по обеим палубам – батарейной и нижней, – я разрезал линь и развернул матрас.

Затем мы с Шерри вернулись в трюм, где слепой тигр скалился на луч фонаря.

Потребовалось всего десять минут, чтобы высвободить голову из ее гнездышка. Как я и подозревал, первая секция заканчивалась у плеч, а по бортику проходил аккуратный фланец – очевидно, для скрепления с корпусом. Когда он войдет в соответствующий паз, сочленение будет крепким и почти незаметным.

Осторожно перекатив голову набок, я сделал еще одно открытие. Трон всегда представлялся мне золотым монолитом, но оказалось, что это пустотелая отливка – примерно в дюйм толщиной, с шершавой бугристой изнанкой. До меня тут же дошло, что цельный идол весил бы несколько сотен тонн: непомерно дорогое удовольствие даже для императора, у которого хватило средств на возведение огромного Тадж-Махала.

Из-за малой толщины прочность металлической оболочки, само собой, оставляла желать лучшего, и я сразу увидел, что голова уже пострадала.

Обод шейной полости сплющился и потерял форму – вероятно, во время тайного путешествия по индийским джунглям в повозке без рессор или смертельной битвы фрегата с циклоном.

Настало время прикинуть вес. Я постоял у входа в трюм, собираясь с силами, присел и бережно, будто ребенка, обнял тигриную голову. Понемногу распрямил ноги и выяснил – с радостью, но без удивления, – что такая нагрузка мне по плечу.

Само собой, голова оказалась чудовищно тяжелой, и мне понадобилось выбрать подходящее положение и приложить все силы – но я сумел ее поднять. По ощущениям – немногим больше трехсот фунтов, подумал я. Неуклюже развернулся под гнетом мерцающего золота и аккуратно уложил голову тигра на заботливо придвинутый Шерри кокосовый матрас. Выпрямился и, отдыхая, стал массировать те части тела, где острые металлические края впились в кожу, а заодно произвел в уме кое-какие вычисления: триста фунтов эвердьюпойс – то есть шестнадцать унций в фунте – это четыре тысячи восемьсот унций. Полторы сотни за унцию… Итого – чуть меньше миллиона долларов без четверти, и это стоимость одной лишь головы. Есть еще три сегмента, и они, наверное, больше и тяжелее. Плюс стоимость камней. А если принять во внимание историческую и художественную ценность клада, общую сумму – и без того астрономическую – можно смело удвоить или даже утроить.

Закончив с подсчетами – пока что в них не было смысла, – я помог Шерри упаковать голову тигра в матрас и надежно обвязал сверток линем, после чего, встав за таль, опустил