юридическую силу «Фуэро законов» и «Семи Партид», согласно которым правосудие не может насаждаться сверху, или указывают на то, что короли и сеньоры не всегда действовали согласно этим текстам. Дело доходило до разговоров о том, чтобы провозгласить Партиды законами, при этом смягчив их. Замечательным представляется последующее распоряжение короля, превратившееся затем в королевский закон. «Уложение Алькалы»[845] ссылается на ряд разночтений в толковании нескольких понятий в Партидах относительно того, могут ли юрисдикции и правосудие передаваться другому субъекту «в силу древнего обычая или на время» (luenga costumbre, ò por tiempo). Сомнения в смысле этих слов, в том, что подразумевают в Партидах понятия jurisdicción и señorío, возникли потому, что эти слова в кодексах Альфонсо X ранее становились причиной разночтений, которые настало время разрешить. Король не был озабочен экзегетическими разночтениями, которые проявились бы после вступления Партид в силу, скорее его заботили разночтения, возникшие в недавнем прошлом, в моменты, когда труд Альфонсо Мудрого использовался на практике для ссылок и апелляций, вместе с другими упомянутыми юридическими кодексами: «Фуэро законов» (то есть «Королевское фуэро»), судебными прецедентами (fazañas), древними обычаями Испании и рядом уложений кортесов, то есть правовыми материалами, активно применявшимися на практике и имевшими юридическую силу. Все эти тексты ставятся в равное положение, то есть все они были признаны на практике. Помимо прочих, их уже давно признавал и применял королевский суд. Именно в «Уложении Алькалы»[846] поднимается ряд вопросов относительно того, могут ли правосудие, фонсадо, фонсадера, alzadas de los pleitos (апелляции) или mineras (королевские баналитетные права на рудники) быть уступлены монархом третьим лицам и могла ли такая уступка иметь неограниченный срок действия. Ответы на эти вопросы снова ищутся в Партидах, «Фуэро законов», судебных прецедентах, древних обычаях Испании и уложениях Кортесов, то есть в тех правовых текстах, которые имели юридическую силу и активно применялись в суде во времена составления «Уложения Алькалы-де-Энарес». Далее, тот же закон ссылается на «то, что говорится в Партидах или в фуэро» (lo que se dice en las Partidas, ò en los Fueros) или же «таковым кажется смысл сказанного в Партидах при их должном понимании, потому что эти слова говорят о том, что не должно быть разделено королевство и ни одна часть его не должна быть отчуждена в пользу другого королевства» (et esta paresce la intención del que ordenó las Partidas seyendo bien entendidas, porque estas palabras puso fablando el Regno non debe ser partido, nin enagenada ninguna cosa del à otro Regno). Это говорит о том, что Партиды были частью правовой реальности, были причиной экзегетических разночтений, причем по чрезвычайно важным вопросам, таким как юрисдикция и сеньория короля, то есть по ключевым пунктам политической повестки, направленной на укрепление королевской власти и упорядочение его отношений с королевством. В данном случае меня интересует не то, к каким решениям придет Альфонсо XI, а то, что эти решения король основывал на имевшихся разночтениях в регулярно применявшихся юридических текстах, различные толкования которых приводили к принятию судами противоречивых решений. Эта ситуация требовала королевского указа для однозначного разрешения противоречий, что впоследствии будет сделано в «Законах Торо» 1505 г. Если все упомянутые юридический тексты имеют силу, если все они принимались во внимание, если все они требовали толкования, то все это было результатом их практического применения. Кто-то к ним обращался, кто-то их применял в суде, и это требовало однозначного прояснения противоречивых моментов.

В качестве подведения итогов я хотел бы предложить следующую гипотезу. При дворе короля Партиды, принятые или нет, объявленные законами и затем отозванные под давлением оппозиции или так и не объявленные (что в итоге никак не ограничило их распространение среди образованной части общества), сохранили свою культурную и правовую ценность, благодаря огромной работе, проделанной для их создания и особенно благодаря интересу королевских юристов. Они начали понемногу применяться в тех случаях, когда «Королевского фуэро» было недостаточно для однозначного правового ответа, в случаях, выходивших за региональные рамки, которыми оно всегда было ограничено (эту локальную ограниченность подтверждает и Альфонсо XI в «Уложении Алькалы»[847]). Вполне возможно, что практическое применение Партид основывалось на их первом провозглашении законами, о котором не осталось сведений – это бы объяснило резкую реакцию знати и городов начиная с 1270 г. Реагируют обычно на что-то, и этим чем-то могла быть политико-правовая модель, прописанная в книге «Фуэро законов». Партиды могли стать последней каплей, переполнившей чашу терпения королевства, и в итоге они исчезли так же, как появились, хотя и не были забыты. Придворные судьи, согласно рамкам, установленным кортесами в Саморе, следовали довольно расплывчатой правовой иерархии, согласно которой при рассмотрении королевских дел они обращались сначала к «Королевскому фуэро», а затем – к Партидам, как общему своду королевского права. Эта экзегетическая вероятность уже была рассмотрена Альфонсо Отеро Валерой в его известной работе об отражении Партид в «Уложении Алькала-де-Энарес»[848]. Возможно, это произошло потому, что как «Королевское фуэро», так и, в особенности, Партиды, признавались королевским судом не как законы, коими они никогда не провозглашались монархами и, соответственно, ими не являлись, а в качестве фуэро, понимаемого как юридическая модель, практика или обычай, характерные для королевского двора, применяемые королевскими судьями для дополнения существовавшей нормативной базы. Не перестает удивлять то, что жесткий монизм Альфонсо Мудрого, характерный для первой версии Партид, где говорится о том, что лишь закон является источником права, в дальнейшем смягчается и допускает признание других современных ему источников права: традиции, обычая или фуэро. Таким образом, если сравнить текст Партид с фуэро как пример правовой нормы определенной юрисдикции, как правовой нормы, применяемой судом на основе его собственной традиции, то юридические работы Альфонсо Мудрого, как действующие источники права, вполне попадают в эти рамки. В рамках этой модели, несколько сложной, даже натянутой, если не сказать запутанной (хотя именно в таком виде ее принимает Альфонсо XI в «Уложении Алькалы»[849]), становится возможным примирить как утверждения Альфонсо XI 1348 г., так и историческую реальность источников, подтверждающих практическое применение Партид до того. Партиды, вероятно, не были опубликованы королевским приказом или, по крайней мере, не распространялись за пределами королевского двора. Они тогда не считались законами, что, однако, не мешает утверждать, что сведения о них распространялись юристами, знакомыми с придворными делами, и воспринимались они не как законы, а как правовая традиция, своего рода фуэро, которое, по сути, стоит на одном уровне с законом и может замещать его, как гласят Партиды, «если фуэро является уместным, служит добрую службу