Шрифт:
Закладка:
– А если дольше? – осторожно уточнил я. – Ты же понимаешь, что Самосбор может прийти и через несколько семисменок…
– Нет! – уверенно перебил Боря. – Вам, неверным, невдомек, но у меня теперь особая связь. Я чувствую, что это случится совсем скоро… Я хочу, чтобы вы своими глазами увидели, как я вознесусь. Поняли, что потратили жизнь на ложь. А я увижу, как Самосбор воздаст вам по заслугам. И обязательно расскажу об этом брату, когда снова встречу его.
– Его даже не Самосбор забрал, придурок, – буркнула Полина.
– Заткнись!
– Дайте же мне воды, мать вашу!
Хлопнула входная дверь, и Боря бросился с ножом к стене, замер у входа. Полина качнулась, пытаясь заглянуть в прихожую, и свалилась вместе с табуреткой, гулко ударившись головой об пол. Боря приложил палец к губам.
Я готов был молиться Самосбору, Партии, забытым богам, да кому угодно, лишь бы это был Вовчик.
– Уходи, – застонала Полина. Теперь она могла видеть ноги вошедшего из-под стола. – Беги, дура…
– Что?
На пороге показалась Алина, и Боря тотчас схватил ее за волосы, притянул к себе. Девушка тоненько пискнула.
– Еще одна попалась! Скоро все будут в сборе.
– Боря, ты? Отпусти меня, придурковатый, больно!
– Для тебя, шалава, Борис Иванович. – Он дернул сильнее, и Алина закричала. – Что мне с тобой делать только? Веревка-то кончилась.
– Хватит! – Я рванул связанные руки на себя, но лишь открыл дверцу духовки. – Она здесь вообще больше не живет, она тебе не нужна!
– Да отпусти ты волосы!
– Воды мне кто-нибудь принесет?
– Заткнулись все! – рявкнул Боря. – Я думаю.
Какое-то время было слышно лишь его тяжелое дыхание. Алина дрожала всем телом и смотрела то на меня, то на нож.
– Она пришла что-то забрать из своей комнаты, да, Алина? – сказал я вкрадчиво. – Она сразу уйдет.
– Вообще-то я по тебе соскучилась.
Я сделал вид, что не расслышал.
– Она уйдет и никому ничего не расскажет. Она сама не в лучших отношениях с ликвидаторами, поверь, и точно не пойдет к ним.
Боря покачал головой.
– Вы все одна шайка… Ай!
Алина схватила его руку с ножом и укусила за запястье. Вырвалась и выскочила в прихожую. Боря бросился за ней.
– Нет! Не-ет! – кричала Полина. Она видела все, что там происходит, продолжая лежать на полу.
Я дергал ручку, сколько хватало сил, но лишь сдвинул с места плиту. И ручка, и дверца держались. Полина уже выла вовсю. Я не видел ее лица, не хотел знать. Мне нужно было вырваться. Веревка впивалась в кожу, запястья мигом опухли, но боли не было.
Вернулся Боря. С ножа капала кровь. Я почувствовал, что задыхаюсь, будто из кухни выкачали весь воздух, мои руки ослабли. Рыдала Полина. Боря не обращал на нас внимания, ходил взад-вперед, утирая раскрасневшееся лицо, бормотал что-то под нос.
– Нелюди, да принесите вы попить!
Боря замер и посмотрел на окровавленный нож в своей руке.
– Достала, – сказал он сам себе. – Я ее заткну.
– Стой, сука! – крикнул я ему вслед, обессилено привалившись к плите. – Твоего братца, слабака, пристрелил старик! И это я подстроил, слышишь? Ты!
Но он не слышал, открывая дверь в комнату Иры. А спустя секунду раздался выстрел.
Тишина стояла непробиваемая, даже Полина смолкла. Прошло несколько минут, но из комнаты так никто и не вышел. Я аккуратно покрутил кистями, пытаясь ослабить шпагат, но тот лишь драл кожу. Тогда в ход пошли зубы. Не важно, насколько сильно затянута веревка, если узлы плохие. А Полина вязала именно такие.
Я грыз, тянул и отплевывался от мелких нитей, пока не заболели зубы. Не сразу поверил, когда веревка поддалась. Оглянулся на Полину, та затихла, не шевелясь.
…Алина лежала в прихожей, из раны на шее натекла целая лужа. Глаза девушки были открыты, смотрели сквозь меня, сквозь бетон, сквозь все это проклятое место, куда-то далеко-далеко… Кто знает, куда? Я опустился перед ней на корточки, проверил пульс. Осторожно поцеловал в щеку. Еще теплую. В моей голове не было ни одной мысли. Мир вокруг будто онемел, поблек и осыпался трухой мне на плечи.
Не в силах встать, я прополз в комнату Иры через открытую дверь. Боря валялся у порога, рубашка на его груди потемнела.
Ире хватило сил, чтобы сползти на пол. И чтобы достать из-под кровати чемодан. Рядом лежал пистолет Вовчика. Тот самый, что мы нашли в запечатанной квартире. Я встал сам и аккуратно поднял Иру. Ее тело казалось совсем легким, ее глаза были полуприкрыты, ее волосы налипли на влажный лоб. Я медленно положил ее на мятую простыню.
На тумбочке около кровати стоял стакан с водой.
– Пить? – спросил я.
Она слабо кивнула. Сделала несколько осторожных глотков, не открывая глаз. Я вернул стакан на то же место. Все это время она запросто могла дотянуться до него сама.
– Спасибо, – сказал я и поднял пистолет.
Чтобы развязать Полину, взял другой нож, из нашего кухонного шкафчика. Когда-то Вовчик срезал им кожу с моей руки, но теперь на нем хотя бы не было крови.
Пока я возился с ее путами, Полина молчала, не отводя от меня взгляд. Лицо ее было мокрым от слез, губы крепко сжаты. Я все ждал, когда она выскажет, обвинит меня, напомнит, что предупреждала. Когда скажет правду. Но тетя молчала, и тогда я осмелился заглянуть ей в глаза. То, что недавно поселилось за ее зрачками, больше не пряталось. И больше не пугало меня. Теперь я знал, что Полина видит это же во мне. Пистолет оттягивал мой карман.
Я собрался уходить, когда она окликнула меня.
– Убей их. – Ее голос не дрогнул. – Убей их всех.
XI
Вовчик не брал с собой оружия. Попадись в комендантский час, и при удачном стечении обстоятельств на первый раз можно отделаться тычком под ребра или сломанным носом. Но попадись с пистолетом в кармане – и разговор будет коротким.
По дороге к сто одиннадцатому я рисковал, неся Токарь за пазухой.
Целый пустой этаж, на который никто не сунется из-за затянувшегося Самосбора. Как удобно! «За чертой, которую неверным не преодолеть», – говорил Боря. Значит, мне понадобится лишь немного веры.
Лифт остановился на сто десятом. Дальше надо подниматься пешком. С каждой пройденной ступенькой я чувствовал, как холодеют стопы, как слабость карабкается по ногам все выше и от ее касаний немеет кожа, а мышцы становятся колючей ватой. Инстинкт не пускал меня. Сирены выли все громче.
Если я ошибся, если это обычный, пусть и слишком долгий Самосбор, а не прикрытие… Оставалось надеяться, что все случится быстро.
Я поднялся на этаж и все еще стоял на своих двоих. Не было ни багрового тумана, ни запаха сырого мяса. И все же что-то едва уловимо изменилось… Стены вокруг, исцарапанные
