– Как думаешь, где он слизь берет? – Я кивнул на дверь соседской квартиры.

– Ползает по этажам после Самосбора, пока зачистка не пришла. Где ж еще.

– Видел, среди всего добра, что там свалено, противогаз лежит?

– Его новых дружков из Корпуса, наверное.

– Не черный. Зеленый, гражданский. – Я прикусил губу. – Зачем человеку, который якобы не боится Самосбора, ходить за слизью в противогазе?

Вовчик пожал плечами и затушил папиросу о стену.

– Погоди, я сейчас.

Он сходил в нашу квартиру, вернулся уже с пистолетом в руках.

– Что ты собираешься делать?

– Валить, конечно. – Тельняшка посмотрел на меня, как на дурочка. – Их же двое всего. Ну трое, если еще один прятался. Сомневаюсь, что у патлатого ствол.

– Погоди. – Я взял его за плечо. – Правда хочешь устроить стрельбу на этаже? Что я потом Ире скажу?

– Что предлагаешь?

– Мы же хотели звонить? Давай звонить.

***

Никогда не думал, что стану доносчиком.

Следующий известный мне телефон находился в коридоре на семнадцатом. Грубый пластик трубки больно впивался в ухо, а если не прижимать как следует, ни черта не слышно. Я еще раз опасливо оглянулся, звонить в Корпус у кого-нибудь на виду не хотелось, но этаж в это время пустовал.

Набрал четырехзначный номер, телефонистка ответила почти сразу. Попросил соединить. После коротких щелчков и пятиминутного ожидания мне ответили.

Все оказалось быстрее, чем я думал: всего несколько фраз, никаких подробностей. «Да, сектанты. Да, был свидетелем вербовки. Блок такой-то, этаж такой-то, квартира такая-то. Нет, хочу остаться анонимным». Всё.

Как же это, оказывается, просто – подставить соседа. Я знал, зачем это делаю и ради кого, но что-то гадкое, скользкое, как рыбий жир, которым пичкала нас тетя в детстве, разлилось внутри после этого разговора. Пока спускался по лестнице, меня мутило.

…Вовчик ждал на пороге, сказал, что из квартиры Проводника так никто и не выходил. Мы заварили кипятка и уселись на табуретках прямо в прихожей около гермы.

– Гребаная Служба быта. Так и знал, что там одни конченые.

– В смысле?

– Да вспомнил случай один… Работал в Службе быта инженер по кличке Глазок. У него вместо правого глаза железка стояла, позволяющая видеть то ли электромагнитные поля, то ли еще что-то в таком роде. Говорят, со скрытой проводкой работать удобно. И вот решил Глазок за Самосбором подсмотреть, да не своим родным глазом – все знают, что это смерть, – а вторым, электронным. Сделал в герме своей глазок. По совести сделал: линза специальная, непробиваемая, герметично все. Дождался Самосбора, ну и выглянул, понимаешь, Глазок в глазок.

Я не ждал продолжения, вряд ли такая затея могла закончиться чем-то хорошим, но Вовчик еще не договорил.

– Мы, естественно, во время зачистки заметили эту радость инженерной мысли, герму вскрыли. А там он. Живой, представляешь? Железка обгорела, буквально в голову ему вплавилась, а живой. Только мозги у него вместе с протезом поплавились, бормотал ересь всякую. Мол, видел он, откуда Самосбор приходит, и место это якобы далеко за пределами Хруща. И если мы ему второй такой глаз сделаем, он сможет получше все рассмотреть… Сдали мы его, короче, халатам из НИИ.

– Куда? – заинтересовался я, вспомнив про Диму. – В какой НИИ?

– Тоже об этом подумал, пацан, но, извиняй, не знаю.

Я то и дело поглядывал на часы.

– Расскажи больше про слизь, – попросил, отхлебнув из кружки.

Вовчик неопределенно мотнул головой.

– Да что про нее рассказывать… Что та дрянь, что эта. Черная не такая токсичная, как коричневая. Если прижечь – можно сильно замедлить распространение, но избавиться полностью не получится. Рано или поздно мозги превратятся в кашу. Как у этих… – Он скривился. – Это они пока еще автоматы помнят, как держать, а скоро хер свой держать не смогут. Живые трупы, считай. Даже операторы, судя по всему, к таким не могут подключиться.

Я вспомнил ликвидатора в квартире. Сегодня он выглядел еще хуже, чем вчера: губы посинели, густые тени легли под глаза. Почему он пошел на это? Одно дело искать изломанных горем, обиженных и отчаявшихся среди гражданских, но как Проводнику удалось переманить на свою сторону кого-то из Корпуса, для меня оставалось загадкой.

– Прозрачная – та, что мы на первом видели, – встречается реже, и самая нетоксичная. Голыми руками я бы ее, конечно, трогать не стал, но ее даже для ферм не деактивируют. До сих пор в толк не возьму, что там внизу произошло. Но дело не в слизи, точно говорю, аномалия это.

Мелькнула позабытая мысль: что, если бы Самосбор или его последствия были не столь хаотичны, какими мы привыкли их знать, а начали осознанно проявлять интерес к людям? И если все эти голоса, которые якобы слышал Проводник в детстве, сводящая с ума слизь и знаки на окне четвертого этажа как-то связаны, если они – разные точки одного лабиринта? Мысль мелькнула и погасла, затерялась в ворохе забот, забивших голову. Слишком было не до того.

Вовчик тем временем продолжал:

– Самые редкие – желтую и голубую – я и не встречал никогда. А вот о розовой вообще только после службы узнал. – Он содрогнулся всем телом, будто припомнив былую боль, и почесал свой уродливый шрам. – И лучше бы о ней никому больше не знать, пацан, уж поверь.

Время тянулось медленно. Мы по очереди сходили в туалет. Покурили Вовины папиросы – мои закончились. Ира с Полиной еще спали. Совсем скоро мне придется собираться на завод, шлифовать детали, которые все равно пойдут на переплавку. За прогул без уважительной причины легко лишиться премии, а это значило остаться без курева, сухарей и посиделок в пивной на весь следующий месяц.

Я решил было уже сходить в душ перед рабочей сменой, как Вовчик приложил палец к губам. Мы приникли к герме.

– Двое, – прошептал тельняшка, прислушиваясь к звукам шагов. – Трое… Нет, двое.

Шаги приближались. Потом послышался приглушенный стук в квартиру напротив.

– Ликвидационный Корпус, открывайте.

– Всё, – улыбнулся Вовчик. – Хана.

Стук повторился.

– Приказывает ликвидационный Корпус, немедленно откройте!

А спустя секунду взвыли сирены.

Нет, невозможно. Ну не бывает таких совпадений! Я почувствовал, как сердце пропустило удар.

– Это он, – пробормотал я. – Он включил оповещение.

«Или вызвал Самосбор?» – крутилась в голове предательская мыслишка.

Из коридора можно было расслышать удаляющийся звук сапог. Конечно, ликвидаторы не остались бы ждать под дверью. Мы с Вовчиком пялились друг на друга и не знали, что сказать или сделать. Из оцепенения нас вывел хлопок соседской двери.

– Уходят… – выдохнул Вовчик. – Самосбор как прикрытие! Вот же ж хитрый…

Я кивнул. И потянулся к затвору.

– Что ты делаешь?

Впервые на моей памяти в глазах бывшего ликвидатора мелькнул страх. Будто отражение вспышки аварийных ламп.

– Это обман, Вова. Как и все, что он делает. Проводник – сплошной обман.

Я был готов. Потому что поступить иначе значило, что слова безумца оставили в нас свой след. Хуже: что мы ему поверили, поверили в его силу. Это значило признать правоту парня с немытой