за характер выступлений. На практике трудно вспомнить хоть один случай, когда пришлось бы возражать против программы, хотя кабаре часто подходили вплотную к этой «черте». Однако вопрос о денацификации в этой области был особенно сложным, и имел место ряд громких процессов с участием Фуртванглера и Грюндгенса. Хотя, с одной стороны, можно утверждать, что искусство не имеет никакого отношения к политике, трудно было позволить тем, кто пользовался благосклонностью нацистов, продолжать жить как ни в чем не бывало. В этом отношении великим лекарем было время. Но работа сотрудников Контроля в этом секторе была скорее положительной, чем отрицательной: они помогали оперным и другим театрам получать строительные материалы, топливо, дополнительные пайки, пропуска и прочие бесчисленные субсидии от властей, без которых они не могли функционировать; по схеме, аналогичной схеме для книгоизданий, на театральных сценах поставили ряд иностранных пьес. То, что режиссерам не хватало материалов, а оркестрам и певцам – выносливости, привело к тому, что упор делался на более ранние и простые стили, с такими композиторами, как Глюк, Гендель и Моцарт; это была одна из причин, почему немцы, хотя и могли ставить Вагнера, казалось, были рады дать ему «передышку». В культурной деятельности видное место занимала французская зона: здесь проходили гастроли театра «Комеди Франсез», труппы «Балета Елисейских Полей» и Парижского симфонического оркестра.

Что касается кинофильмов, то пробел, вызванный изъятием наиболее предосудительной нацистской продукции, заполнялся британскими, американскими, французскими и русскими фильмами, которые демонстрировались с немецкими субтитрами или дубляжом. Реакция немцев на них была различной, и было нелегко найти достаточное количество фильмов, которые подходили бы для немецкой аудитории и заодно способствовали бы повышению престижа союзников. Основные студии UFA в Бабельсберге находились в руках русских, а студии какого-либо размера в западных зонах находились за пределами Мюнхена. Это, в сочетании с нехваткой капитала, материалов и оборудования, означало, что немецкое производство развивается медленно; первый фильм, снятый в британской зоне, вышел в январе 1947 года.

Британские и американские власти совместно выпускали еженедельный киножурнал Welt im Film («Мир в кино»), показ которого являлся обязательным.

Зимой 1945/46 года некоторые офицеры местного военного правительства, особенно в британской зоне, стали раскладывать выброшенные британские и немецкие газеты в любом удобном для них помещении и предлагать публике почитать их. Такая схема оказалась очень популярна, поскольку немцы изголодались по информации, газеты (особенно иностранные) было трудно достать, и было немало тех, кто был рад любому предлогу посидеть в теплом помещении. В марте 1946 года в Берлине была организована выставка под названием «Сегодня в Англии» с целью повлиять на разногласия между СДПГ и СЕПГ; посещаемость показала, что такие выставки пользуются широкой популярностью. Из этих двух отправных точек возникла идея создания сети из шестидесяти информационных центров, расположенных в британской зоне, с читальными залами, библиотеками, залами для лекций, фильмов и выставок. Задумать было легче, чем все организовать. Поиск помещений, приведение их в порядок, создание распределительного центра в Германии и организация потока газет, книг и демонстрационных материалов – все это требовало времени. Но к маю 1947 года уже существовало шестьдесят два центра с общим названием «Мост» (Die Brucke); с тех пор их число неизбежно сокращалось, но оставшиеся по-прежнему составляют основу англо-германских культурных отношений. Американцы последовали примеру британцев и к июлю 1947 года имели двадцать три действующих центра. Русские, чтобы не отставать, открыли весной 1947 года внушительный «Дом русской культуры» на Унтер-ден-Линден.

Результаты

Было бы приятно отметить, что в результате описанных здесь усилий немцы стали хорошо информированной и здравомыслящей нацией, но, несмотря на прогресс, достигнутый в этом направлении, оставалось значительное число тех, кто в эти годы продолжал верить самым диким слухам и имел самые ошибочные представления о мире за пределами Германии. Дело было не только в том, что, по их мнению, оккупационные державы намеренно пытаются угнетать Германию, но и в том, что многие, казалось, не могли понять, почему «бедную Германию» так не любят. Вполне естественно, что они вынуждены были критиковать неспособность союзников обеспечить более весомый паек, но отказывались верить в то, что многие другие страны испытывают нехватку продовольствия, угля и сырья, – и испытывают ее именно в результате нацистских амбиций. Высокопоставленные и ответственные немецкие лидеры, такие как доктор Шланге-Шёнинген, могли подтвердить, что миллионы немцев умерли бы от голода, если бы не продовольствие, доставленное за собственный счет американским и британским правительствами. Но британцам, которым такие поставки обходились очень дорого, было особенно обидно обнаружить, что средний немец, не признавая проявленного к его стране благородства, говорит лишь о том, что их намеренно морят голодом.

В немецких газетах зимой 1946/47 года часто мелькали заголовки типа «Зернохранилища мира полны», и сейчас доля западных союзников, участвовавших в предотвращении катастрофы, в значительной степени забыта. Это привело к жалобам на неэффективность информационных служб союзников.

Некоторая неэффективность и в самом деле была неизбежна. Во-первых, недостаток ресурсов не позволял оказать какое-либо воздействие на немецкое сознание. Пресса в Великобритании справедливо признала себя неспособной обеспечить надлежащее информирование населения с помощью ежедневной четырехстраничной газеты. Но союзники пытались информировать немцев, у которых было гораздо больше пробелов, требовавших восполнения, с помощью газет на четырех небольших страницах, выходивших два раза в неделю. Кроме того, существовало радио, но, как правило, в каждом районе можно было легко прослушать лишь одну программу, и большая часть этой программы неизбежно оказывалась развлекательной. В таких обстоятельствах политика в отношении германской прессы была, вероятно, слишком либеральной; вместо того, чтобы предоставить лицензионным газетам полную свободу решать, что публиковать, определенная часть их печатной площади могла быть реквизирована для обязательной вставки фактологических статей, разъясняющих те или иные действия союзников. Но нелегко подготовить статьи, которые невозможно было бы оспорить, в то время как годы пропаганды приучили немцев к скептицизму, и многие демонстрировали явное недоверие, как только кто-нибудь пытался их в чем-либо убедить.

Более того, не следует думать, что ничего не делалось. В прессе систематически печатались отчеты о Нюрнбергском процессе, а вступительные речи сэра Хартли Шоукросса и Роберта Джексона перепечатывались и распространялись в виде брошюр (к сожалению, быстрая публикация ключевых немецких документов в момент, когда они могли бы оказать наибольшее влияние, была исключена из опасений, что в ходе процесса они могут быть дискредитированы). Был опубликован ряд книг, таких как Der SS-Staat («Государство СС») Ойгена Когона и Nurnberg Documents («Нюрнбергские документы») Петера де Мендельсона, с которых были сняты ограничения на тираж 5000 экземпляров. Британские и американские газеты неоднократно печатали статьи об условиях обеспечения