— А вот это ковры, — Коля Солодко протянул пакетик с мелкими семенами. — По-научному я забыл, как они называются. Мы их коврами зовем. Маленькие, веселые такие цветики. Быстро разрастаются, пестрым ковром устилают землю. И нисколько не капризные: где посадишь, там и вырастут. — Он заботливо убирает пакетики…

6. Отец и сын

Они сидели рядом — широкие в кости, светлоглазые и очень похожие друг на друга.

На вопрос, куда они едут, отвечали по-разному.

Сын сообщал, что едет на целинные земли, а отец, неторопливо затягиваясь папиросой, говорил:

— В родные края потянуло… Эх, и просторная земля у нас в районе!..

…В 1929 году у подножья Магнитной горы началось строительство металлургического гиганта. Это была всенародная стройка. Отовсюду ехали и шли молодые патриоты, чтобы отдать Магнитострою силу своих крепких, работящих рук.

Вместе с группой земляков пришел на строительство Магнитогорского завода и Ваня Ваганов…

Сперва он работал чернорабочим. Он был старательным парнем, и, заметив это, бригадир плотников предложил ему учиться строительному делу.

Ваганов стал с годами первоклассным мастером. Ему нравилось брать в руки шершавые, пахнущие смолой доски и бревна и строить из них теплое, надежное жилье.

Во время войны он был сапером. Под смертельным огнем он строил мосты, наводил переправы, а если случалось идти лесом, он любовался могучими деревьями и думал о том, какой хороший дом можно построить из такой древесины…

После войны он работал на стройках Челябинска. Любовь к своей профессии Ваганов воспитал и в сыне.

Однажды синим мартовским вечером сын спросил отца:

— Как ты думаешь, пошлют меня на целину, если я подам заявление?

Отец не удивился вопросу. Он ждал этого разговора.

— Почему же тебя не пошлют, сынок? Плотники везде нужны.

— Тогда я подам заявление.

— Подавай. Только не забудь указать, что у тебя есть отец, который хотя и вышел из комсомольского возраста, но отставать от сына не намерен…

7. Пошлите туда, где труднее

На вид ему не было и семнадцати лет, этому веснушчатому пареньку из строительного управления.

Наклонившись над столом, он хмурил пушистые, елочкой, брови и до боли в пальцах сжимал черную, с латунным ободком автоматическую ручку. По всему было видно, что он переживает муки поисков нужного слова.

Но вот лицо юноши просветлело, и перо авторучки быстро забегало по белому полю.

Через несколько минут он уже стоял перед секретарем райкома и вручал ему заявление:

— Может быть, я не по форме написал, но, по-моему, здесь все изложено…

Секретарь райкома, не скрывая своего волнения, читал это самое коротенькое из всех прочитанных им за последние дни заявлений:

«Хочу ехать поднимать целину. Пошлите меня туда, где труднее». А юноша, опасаясь, что написанное им недостаточно убедительно, горячо пояснял:

— Вы не смотрите, что я такой моложавый. Мне уже восемнадцать лет исполнилось. Даю вам честное комсомольское, что доверие я оправдаю…

8. Коронный номер

В честь комсомольцев-целинников во Дворце культуры был организован большой прощальный концерт.

Нежная мелодия скрипки сменялась, бурной, искрящейся пляской; сольное пение — выступлением хорового коллектива… Молодежь щедро награждала исполнителей аплодисментами. Особенно не жалели своих ладоней отъезжающие: когда-то еще приведется им побывать во Дворце, с которым связано столько хороших воспоминаний…

В каждом концерте обычно бывает такой номер, который принято называть коронным. Больше, чем другим, публика аплодирует исполнителю этого номера, по многу раз вызывает его и, уходя домой, с чувством удивления и благодарности вспоминает о человеке, который так ярко и проникновенно сумел выразить чувства и мысли, волнующие сердца людей…

На этот раз коронным номером неожиданно для организаторов концерта оказалось выступление трио баянистов. Их первое появление на сцене не вызвало оживления в зале. Имена молодых музыкантов были мало кому знакомы.

Но вот они начали играть. Свободная, широкая мелодия всем известной комсомольской песни хлынула в затихший зал. И было в ней что-то свежее, по-новому сказанное, волнующее, зовущее… О дальних походах, о беспокойных комсомольских сердцах, о большой молодой любви пели и пели баяны.

Слушателям — тем, кто уезжал завтра поднимать целину, и тем, кто оставался работать в цехах, — казалось, что именно о них сложена эта песня.

Долго гремели аплодисменты, а три скромных паренька из механического цеха стояли в нетерпимо ярком сиянии прожекторов, прижимая к груди новенькие баяны. Они уже собирались покинуть сцену, когда конферансье, обращаясь к публике, предложил:

— Пожелаем товарищам баянистам счастливого пути. Пусть они и своим трудом и своей песней помогут превратить целинные земли в плодородные нивы!

Аплодисменты раздались с такой силой и горячностью, что даже самый прославленный артист мог бы позавидовать этим юношам, которые так искренне, так горячо выразили музыкой высокое чувство любви к своей Родине и готовность отдать все силы, весь жар комсомольских сердец великому делу строительства новой жизни.

9. К своим

Возле здания горкома комсомола стоит группа ребят.

Конечно, можно было бы ждать и в горкоме, но ребятам не терпится — ведь с минуты на минуту за ними должна прийти машина.

Высокая, совсем еще молодая женщина в пушистом оренбургском платке теплым голосом говорит рослому пареньку в синем ватнике и легкой кепке:

— Надень ушанку, сынок, ведь все уши продует в открытой машине.

Парень досадливо морщится. Ему неудобно перед товарищами. Могут еще подумать, что он неженка, маменькин сынок.

— Не ломайся, Виталий. Мать тебе дело предлагает, — спокойно басит широколицый, крепкий, как дубок, парень. — Я тоже сейчас шарф из чемодана достану.

Наконец, приходит машина. Выглядит она несколько необычно: борта грузовика изнутри нарощены толстой фанерой.

— На вид неказисто, зато продувать не так будет, — одобрительно замечает женщина в пуховой шали.

Приехавший вместе с машиной представитель колхоза радушно, словно с близкими родственниками, здоровается с ребятами.

— Заждались, ну просто заждались вас наши колхозники… Тулупов целый ворох для вас прислали. Давайте-ка облачайтесь, ребятки, в дороге не жарко будет… Для ног тоже пригрева есть: комсомольцы чуть не полмашины сена набросали…

Женщина в пуховой шали крепко пожимает руку колхозного представителя:

— Спасибо вам, что позаботились. Я своего впервые от себя отпускаю.

— Ничего, гражданочка, не беспокойтесь. А благодарить не меня, а вот их нужно — за то, что едут нам помогать…

Заглянув в тревожные глаза женщины, проникновенно добавил:

— Не расстраивайтесь, мамаша, ведь не к чужим, а к своим вы сына отправляете… Да вы и сами бы к нам перебирались, на новых-то землях всем работа найдется…

1954 г.

А. Шмаков

ИЗ БЛОКНОТА ЖУРНАЛИСТА

Старожилы целины

Когда подъезжаешь к совхозу имени Горького, глазам открывается целый степной