что я не находилась, что сказать, когда иносказательно либо Мирта, либо Паули, либо сестра спрашивали об этом. Я не понимала, зачем фантазировать о настолько нелепых вещах.

– Сколько я проспала? – спросила я, протирая глаза. Потянувшись, получила от Артана стакан с водой и мелкими глотками осушила его.

– Сейчас почти полдень. Тебя пытались разбудить часов с восьми, – мягко ответил он. – Как себя чувствуешь? Сегодня ночью было маетно, душно…

Почесав затылок, я задумалась и звонко чихнула, когда пяточкой коснулась выбравшейся из одеяла пушинки.

Я замерла, задержав дыхание и уставившись на ровную белую ткань. Вот – опять движение! И еще раз! И еще!

– А-арт, – протянула я ошарашенно, поочередно напрягаясь и понимая – работает! Все работает!

От потрясения у меня вырвался непроизвольный смешок, и я вцепилась в руку Арта, кивком головы указав на торчащие под одеялом ноги. Снова движение!

– Это то, что я думаю? – восторженно спросил он, вскакивая и одним движением стаскивая с моих ног одеяло, что вызвало протест у горничных.

Девицы бросились к нам и замерли, когда увидели, как я сначала двигаю пальцами, потом напрягаю колени, а потом и сгибаю их! И приподнимаюсь, и выбираюсь из постели, совершенно не чувствуя слабости или вялости. Будто и не было месяца в коме, не было обездвиженности и всепоглощающей усталости от каждого напряжения. Я была совершенно здорова, чтобы босиком пуститься в такой быстрый пляс, что ночное платье встало куполом! Подхватив под руку Артана, закрутила вокруг себя, а после втащила в круг девушек, затеяв самый настоящий хоровод.

Отпустив руки, я стремглав бросилась к окнам, распахнула створки и закричала во все горло:

– Я здорова!

– Сэлли, ну не так же громко! – рассмеялся счастливый Арт, возвращая меня обратно и обнимая крепко-крепко.

Закончилась моя изоляция. Я могу показаться аристократам и придворным во всем своем великолепии и силе. Никаких больше сомнительных шушуканий по углам за моей спиной. Никаких драматичных пауз при появлении. Концерт слабости окончен. Я свободна!

* * *

Впервые после такой долгой изоляции я оказалась за пределами дворца. Со всей возможной осторожностью меня перевезли в Магическую академию, где находился единственный во всем королевстве зал, обожженный нориусом и защищенный от любой волшбы, творимой в его пределах. Здесь запирали магию и спускали с себя запреты.

Поэтому в лабораторном зале принимали экзамены у студентов, проводились эксперименты, открывались новые заклинания и изучалась физическая магия. Только в этом месте Томар Бай согласился осмотреть меня, чтобы понять, что происходит с ариусом.

Я увидела круглое мрачное помещение без окон, освещенное исключительно природным огнем, отчего толстый слой копоти образовался на потолке и стенах. Здесь были ряды скамеек, как в анатомическом театре, и утопленная в песке сцена, от которой пахло сажей и чем-то гнилым.

Странное место. Темное. Здесь запрещалось находиться тем, в ком не было хотя бы крупицы магии, поэтому уборку проводили сами студенты, а глобальную чистку устраивали всего раз в году: она засчитывалась за один из экзаменов для абитуриентов. Чем дольше продержишься здесь – тем больше шансов поступить.

И все из-за остаточной магии. Она как-то влияла на людей, им мерещилось всякое.

В тот миг, когда Томар открыл дверь, раздался громкий хлопок, и мы все инстинктивно пригнулись, а над нами пролетела огромная фиолетовая клякса, звучно впечатавшаяся в противоположную стену. Она стекла вниз, будто липкий и склизкий слизняк, а за нашими спинами раздалось подавленное «ой!».

– Амалия! – прошипел по-змеиному моментально взъярившийся Томар. – Сколько раз я говорил – отмечайся в журнале посещений! Какого морвиуса ты тут делаешь в неурочный час?! Хочешь стать первой студенткой, исключенной еще до начала занятий?!

Обернувшись, вижу в дверях перепуганную и оттого очаровательную Малю. Она с ног до головы покрыта разноцветной слизью, а за ее спиной прятались еще две девчонки в аналогичном прикиде.

– Что вы тут делаете? – шипит ректор на выходящих первокурсниц.

Маля, как более опытная в проказах, быстро пришла в себя и отвечает дерзко:

– А мы тут занимаемся, – и ухмыляется, попутно стирая с плеча уж больно крупную слизистую каплю. Ее маневр оказался на диво удачным – она точно попала на лакированные туфли отца, отчего в коридоре воцарилась могильная тишина. Глаза девушки расширились, а ее подружки синхронно шагнули в разные стороны, дескать – мы не с ней!

Лицо Томара приобрело фиолетово-малиновый оттенок, вздулись вены на шее и лбу, а затем раздался ректорский рык:

– Вон отсюда, и чтобы я тебя здесь до самых занятий больше не видел!

А девицы и рады стараться, рванули прочь как подстреленные, не забыв сделать малый книксен. Маля подмигнула мне, шепотом добавив, что скоро навестит, и побежала за подружайками.

– Все лето заставлю драить лабораторный зал. Будет знать, как шальной магией развлекаться, – ворчливо заговорил Томар, заходя в комнату и делая резкие пасы рукой, от которых слизь, будто студень, забавно задергалась, заворчала человеческими голосами и со звоном лопнула, без следа растворяясь в воздухе.

Без задней мысли я ступила через порог и моментально оказалась дезориентирована. Пошатнулась, хватаясь за подоспевшего Владиса. В руках возникла противная, льдистая слабость, легкой судорогой разошедшаяся по телу мокрым холодом, от которого застучали зубы и в голове забили молоточки боли.

– Что со мной? – со стоном спросила я у подошедшего Томара, пока Владис пытался удержать меня на ногах. Сквозь полуприкрытые веки увидела заинтересованность на лице ректора и тревогу.

– А что вы чувствуете, кэрра?

– Будто кто-то отсек половину меня и запечатал каждую пору кожи, – потребовалось время, чтобы точно сформулировать свои ощущения. Владис помог мне дойти до выхода, но Томар остановил нас.

– Боюсь, кэрра, придется пройти через эти ощущения. Только в этом месте я могу заглянуть в вас, чтобы дать отчет королю, – он говорил мне, но объяснял все же Владису, и тот кивнул, продолжая поддерживать меня.

– Что? – прошептала я негромко, пытаясь остановить головокружение.

– В этой комнате маги способны влиять на драконов. В этой комнате не работает ариус. И… иные связи тоже обрываются, – Владис не знал о моем слиянии с Артом, поэтому Томар иносказательно объяснил, что именно происходит и почему мне так плохо.

Чем дольше я находилась в этом диком помещении, тем мне становилось хуже. Томар шуршал вокруг меня как паучок, мотающий кокон вокруг пойманной птички, – именно так воспринималась его магия. Чтобы мне было легче, Владис притащил кресло и водрузил в центре зала. Он принес стакан воды, и я жадно приникла к нему – слишком сухой воздух давил на горло, и от него моментально трескались губы.

– Хватит, – не выдержала я осмотра, превращающегося