Шрифт:
Закладка:
Сон пришел быстро, но кошмаров на этот раз не принес. Он лишь видел образ доктора, которого они похитили из особняка и который выпал из лодки при неудачной волне. Однако сейчас волн не было и море было спокойным и кристально прозрачным. Эван наблюдал из лодки, в которой оказался один, как безмятежно уходит на дно Август Морган. В этом была притягательная магия и не было ужаса. Возможно, он бы испугался или как минимум удивился, зная то, что в этот момент в своем сне Август видит сквозь толщу воды его, сидящего в лодке и наблюдающего за тем, как тот погружается все глубже.
Август не мог вспомнить имя человека, которого он видел сквозь море. Он смутно помнил его и как будто бы знал, но напрягать свою и без того утомленную память не хотел. Морская вода сдавливала его тело и не давала нормально дышать, но значения никакого не имела. Август покорно опустился на самое дно и растянулся на песке. Морские водоросли обвили его тело, вода старалась залезть в легкие, при каждом проникновении обжигая их. Теперь это был точно конец. Вне сна Август чувствовал, что его кровеносная система на пределе и еще одна порция просто разорвет сосуды и соответственно сердце. Смерть ожидала его ужасная, вероятно, поэтому за долгое время он хоть немного чувствовал свое тело и угадал момент приближения Пити с очередной иглой. Август ничего не слышал, но предполагал, что тот примеряется и ищет новое место, а значит, осталось совсем немного. Стоило попросить прощения у девочки, почему-то чувство вины камнем лежало на сердце, но Август не понимал, почему, ведь он сделал все, что мог.
Конец иглы, уже достаточно тупой, вошел, минуя вены, в мышцу предплечья, принеся за собой боль от инородного тела. До слуха долетел звук того, как поршень шприца заскрипел по металлическому цилиндру. Август приготовился к очередной вспышке огня внутри себя, но ничего такого не случилось. Наоборот, из шприца в его тело попала прохладная жидкость, которой здесь места не было, отчего вздулась шишка, но ничего дурного она в себе не несла. Прохлада растеклась по его телу.
Укол не вырвал его из сна, не вернул к призрачному сознанию, в котором он видел реальный мир сквозь сонную пелену. Он остался лежать на морском дне в потрясающем обезболивающем безмолвии, превращаясь в огромный морской коралл. За этим процессом он не заметил, что его воспаленный мозг, впервые за долгое время, наконец успокоился и позволил немного отдохнуть.
Август заснул.
6
Ману стоял один в особняке и смотрел на тело Нормана Брукса.
Люди, посланные Баро, справились быстро и молча, оставив после себя два трупа, другим жителям дома удалось скрыться. После того как в особняке появился Ману и произнес фразу, которую ему передал Баро, люди так же безмолвно развернулись и направились обратно в церковь. Когда его посвящали в этот план, никому из них не пришло в голову, что им удастся сбежать. Они надеялись на эффект неожиданности и на слабое состояние девочки, которой никак нельзя покидать это место.
Однако они ошиблись, и девочка сбежала, и, что хуже, даже голос его не предупредил. В последнее время он замолчал, оставив его самостоятельно принимать решения. Случилось это после видений из картины на чердаке этого особняка. Слишком самоуверенный Ману впервые ощутил страх за последствия своих действий. Но страх этот был мимолетный, все же основная версия о том, что голос молчит, – потому что Ману делает все правильно, действовала успокаивающе. Но что если Голос все-таки потерял силы, открыв ему видения? Об этом Ману старался думать поменьше.
Выйдя на задний двор особняка, он постарался просчитать действия беглецов и понять, в какую сторону они могли направиться, но ничего складного в его голове не получалось. Их путь мог быть в любую из сторон побережья, они могли обойти особняк и уйти через главные ворота, тем более что жители в таком состоянии, что особым интеллектом не отличались. Вариант был один: смириться с их бегством и решать, что делать дальше. Возвращаться к Баро смысла не было, свою преданность Ману ему не обещал. Они объединились лишь ради одного дела. Ему достается девочка в обмен на пустой особняк и возможность получить семейные секреты. Несмотря на то, что узнать у Нормана или его дочери ничего не получилось, в его распоряжении оказался пустующий дом и достаточно свободного времени. Стоило еще раз внимательно изучить все комнаты, Голос мог проснуться, найди он какие-либо зацепки. Но сперва стоило избавить дом от тел.
Вернувшись обратно, Ману обыскал тело Нормана, но ничего не обнаружил.
Близилась ночь. Закончив с обыском, Ману принялся вытаскивать во двор всю мебель, складывая ее в одну кучу. Когда на заднем дворе выросла большая гора, Ману, взмокший и уставший, закончил. Перед ним стояла задача посложнее: разжечь отсыревшие под редким дождем деревяшки. Для розжига отлично подошли бутылки с недопитым алкоголем Нормана. Пропитав тряпки, Ману подсунул их в щели между досками, оставив к ним доступ свежего воздуха, и поджег несколько из них. Огонь разгорелся лишь с третьей попытки, когда Ману совсем отчаялся. Сильные порывы ветра, сперва тушившие слабое пламя, сыграли добрую службу. Они насыщали окрепшее пламя кислородом, из-за чего оно быстро распространилось по всему дереву.
В отражении окон первого этажа особняка семьи Кимбол плясало огромное пламя, жадно поглощавшее дорогую мебель, привезенную из разных уголков мира. Лак вздувался, лопаясь с тихим шипением. Над огнем испарялись капли дождя, превращаясь в туман, окутывающий костер. Пока огонь разгорался, Ману закончил приготовления. Он собрал все тела в доме и завернул их в простыни.
Полагалось сделать наоборот, сперва положить тела на костер, а потом уже его разжигать, но этот ритуал Ману помнил из детства и точного порядка не знал. Первым в костер отправился Бурый, он пал от его рук, но отвращения не вызывал. Ману понимал, что их свел поединок и сильнейший победил. Проигравший прахом отправится путешествовать по миру. Следующим был Малыш, его голова неестественно смотрела в обратную сторону, отчего глаза вылезли из орбит. Ману постарался их прикрыть, но у него ничего не вышло. Сжигая его тело, он переживал, что открытые глаза
