Шрифт:
Закладка:
После того как Баро закончил свою речь, сделав акцент на последней фразе, он стукнул тростью по каменному полу. Жители города пришли в движение, слаженно покидая церковь.
Это был шанс для Эвана, пусть и слишком рискованный, но все же он надеялся, что раз они не обращают внимания на внешний вид, то и его не заметят. Выбрав момент, когда Баро обратился с тихой просьбой к своему непонятному спутнику ростом чуть выше колена, Эван подбежал к одной из групп людей, которая шла к выходу. Заняв место впереди, чтобы они укрыли его со спины от лишних глаз, он постарался подстроиться под их ритм шага и, подобно их походке, раскачивался из стороны в сторону. Ему казалось, что его затылок пылает в двух местах от пристального ядовитого взгляда Баро, но оборачиваться он не собирался. Было понятно, что стоит встретиться с ним взглядом, как плану придет конец.
Несколько безмозглых мужчин постарались выйти одновременно из неширокого дверного проема, предназначенного для одного человека, чем создали небольшой затор. Движение остановилось. Люди стали собираться у двери в ожидании того, пока эти двое разойдутся. Столпотворение привлекло внимание Баро, но он лишь грустно вздохнул и отправился в свою комнату.
Небольшой кабинет священника для личных встреч с прихожанами превратился в маленькую комнату для медитации и сна. Сюда же Баро приводил юных девиц, чьи родители использовали их в качестве платы за свой спокойный сон. Делали они это неосознанно, в их текущем состоянии многое стало нормой, особенно с учетом того, что большую часть времени они спали, а оставшуюся просто не помнили.
Пока Эван про себя молился всем богам, которых знал, чтобы Баро никак не среагировал на затор, мужчины наконец-то разошлись, открыв дорогу другим.
Погода действительно испортилась. Эван хоть и не отличался точными прогнозами, но чувствовал приближение урагана или шторма. Жители города, не обращая внимания на сильные порывы ветра и периодически льющий дождь, словно опрокидывали ведро, которое потом какое-то время наполнялось, мерно шагали в сторону своих домов. Что больше всего удивило Эвана, так это то, что, расходясь, они мило прощались друг с другом, желая хорошего вечера. Посчитав, что он бредит, Эван несколько раз ударил себя по щекам. Картинка осталась прежней, а значит, он единственный, у кого с головой все в порядке в этом городе.
Решение было одно – отправиться в их последнее убежище и переждать ненастье там. А заодно решить, что делать дальше, и если повезет, узнать о судьбе своей банды.
Чутье не подвело: один из двух выживших, Джо или Финли, побывал здесь и забрал все самое мелкое и дорогое. Среди награбленного были драгоценные камни, часы, монеты, картины вазы, сундуки, но грабитель взял только то, с чем мог легко уйти. Вероятней всего, это был Финли, такая мысль промелькнула в голове Эвана, потому что Джо выглядел куда более порядочным компаньоном. На мысли о Финли внутри взорвался очередной снаряд из недалеко прошлого – фрагмент памяти, тот, где Эван сидит на Финли сверху и молотит его своими кулаками, превращая его уродскую физиономию в месиво.
– Вероятно, он выжил, – сказал Эван и с недоверием посмотрел на свои сбитые кулаки.
В остальном их убежище осталось прежним, но подниматься на второй этаж в свою спальню желания не было. Словно там таились призраки прошлого, поджидающие его, чтобы снова напасть и затуманить его разум. Лучшим решением он считал визит в столовую, потому что не мог вспомнить, когда последний раз хоть что-то жевал. Хотя сейчас сделает он это с трудом.
Финли заметил Капитана на подходе к убежищу. Он не стал ничего мудрить, а занял соседний дом, куда перенес наиболее ценные, на его взгляд, вещи. Его прошлое моряка подсказывало ему, что близится шторм, а потому лучшим укрытием будет второй этаж дома с устойчивыми стенами. Там он и сидел у окна, попивая через покрытые кровавой коркой губы отличный, на его вкус, ром.
Он хотел было схватить карабин и выстрелить, тем более момент был удачный, капитан застыл на несколько секунд перед входом, но побоялся, что промажет: видеть он мог только одним глазом, второй исчез под багровыми складками отекшей кожи. А если он промажет, то может выдать и себя и свое укрытие, тем более такой ветер легко мог снести пули с намеченной траектории. Финли опустил карабин и неаккуратно отхлебнул немного из бутылки. Алкоголь обжег ранки на лице.
– Тыщ, у менщя еще ответищь, щученыщ… – губы вяло шевелились, превращая фразы в неразборчивое шипение.
Прошло два дня с тех пор, как Капитан его чуть не убил, и все эти два дня Финли молился дьяволу, чтобы тот дал возможность отомстить, и вот она представилась. Но следовало все обдумать, сделать все тихо, чтобы наверняка. Он сделал еще пару глотков и закрыл глаз. В его голове рисовались фрагменты того, как он расправляется со своими врагами. Как он насмерть забивает кулаками Капитана, а потом обоссывает его тело. Как он по кусочку срезает кожу с индуса, пока тот не помрет от потери крови. И как он, распираемый собственной значимостью и смелостью, выпускает весь барабан своего старенького Ремингтона в голову Гарпа. Эти мысли заставляли его радоваться, словно ребенка, ждущего особенного сюрприза от своих родителей в своей день.
Прежде чем приступить к мести, Финли осенила мысль, что нужно было приготовить все пути отступления и набраться сил, тем более что за окном погода грозилась сделать за него всю грязную работу. Потому у него было несколько дней, которыми стоило правильно распорядиться.
Уже сидя на кухне у стола, вооружившись револьвером и карабином, Эван почувствовал сильное недомогание, вызванное переутомлением и голодом. Тело, работавшее на адреналине, начало стремительно слабеть. Задрожали руки, ноги стали ватными, а горло сдавило стальным кольцом. Нужно было поесть, иначе спасительный побег мог закончиться глупой смертью от голода. Еще что-то не давало Эвану покоя. Он вдруг почувствовал, что за ним следят. Такое в его жизни уже бывало, и это ощущение
