окликала его, то он не помнил, на каком месте остановился. Неожиданно пришло понимание того, что судьба девочки беспокоит его куда больше, чем он думал. Однако случай распорядился иначе, лишив его всех возможностей, теперь он был в положении, в котором не был уверен в безопасности даже за собственную жизнь.

– Я тоже считаю, что всему виной цветы, – произнесла София, когда Август закончил свою историю и вновь погрузился в свои мысли.

– Мне понятно, что аромат цветов несет в себе яд, но я не понимаю, как такое возможно

– Верю, что у вас все получится.

– Моих сил здесь недостаточно, София, я уже сделал все, что мог.

– Мистер Морган, порой, чтобы развеять тьму, достаточного маленького огонька свечи.

Фраза девушки заставила появиться в мыслях образу матери Августа. Она часто повторяла что-то подобное, особенно если по своей привычки Август бросал дело, едва начав. «Твой результат – это то, что ты делаешь, мой милый, сделаешь мало – получишь мало, сделаешь много – получишь много. Так устроена жизнь, Ави…». Голос в голове был четким, словно реально звучал в этой комнате. Август думал о матери и о том, насколько уверенной она была. На ее плечах было, с ее слов, три оболтуса, Август с братом и их отец, от которого хлопот было не меньше. Но именно мама была стержнем семьи, и этим она всегда восхищала своих мальчишек.

– Мистер Морган…

– Я решил, София, я покину этот город и возьму вас с собой…

Пити тихо рассмеялся.

Август хотел было обернуться в его сторону, но остановился, боясь напугать своим сумасшествием Софию.

– Не обращайте на него внимания, мистер Морган.

Не обращайте на него внимания. Фраза влетела в его мозг и взорвалась на сотни версий, главная из которых сильно расстроила Августа. Это был сон, иных объяснений он не находил.

– Нет, это не сон, простите, я должна была вам сказать…

Пити смеялся во весь голос. Тряпка, брошенная на лицо, никак не заглушала его поросячий смех.

Август посмотрел на Софию еще раз. Легкое и холодное тело, пустой взгляд, недвижимость, синяки, нет, не синяки, а трупные пятна, которые он принял за гематомы.

– Простите мистер Морган, я… – София запнулась, – вероятно, мертва.

Август, услышав подтверждение своей новой версии, отскочил от тела. Сердце забилось в груди, голова пошла кругом. Все это время он говорил с мертвой девушкой, совсем не замечая этого. Но, что самое страшное, он не спал, но каким-то образом говорил с мертвецами.

– Простите, – тихо сказала София.

Она сказала еще что-то, но Пити заржал с такой силой, что заглушил ее голос. К нему подключилась его мать, которая принялась истерично рыдать, сетуя на гибель сыночка.

– Мистер Морган, – голос Софии пробился сквозь другие голоса, – прошу вас, не бросайте меня здесь, вы все еще можете меня спасти!

– Как я могу это сделать? Вы… вы же мертвы…

– Сожгите это место… Я верю в то, что огонь очистит его.

– Заткнись, Бутси, – заорал Пити, – иначе нам придется тебя наказать!

– Сожгите это место, мистер Морган, вы хороший человек, вы можете спасти меня.

– Нееет! – завизжал Пити, еще больше став похожим на поросенка.

Подобие кровати, на котором лежало тело Софии, отлично подходило, чтобы развести пламя. Прямо над ней висела лампа со свечой. От Августа требовалось только опрокинуть ее. Все еще сомневаясь в реальности происходящего, Август подошел к свече и занес ладонь над маленьким огоньком. Если он спал, в чем он был уверен, боль от ожога могла заставить его проснуться, на это он надеялся. Но он не проснулся, а лишь получил красное пятнышко с последующей пульсирующей болью. Еще он заметил, что его тело настолько утомлено, что слабая боль легко теряется на общем фоне всех недомоганий. Это доказывало, что он все еще жив, намекало на то, что жить ему осталось недолго, если он ничего не предпримет.

Девушка не смотрела на Августа, но он чувствовал ее печальный взгляд. Она верила в него больше, чем он заслуживал, больше, чем он верил в себя сам. Однако прошлый молодой и амбициозный Август, точнее, его остатки старались вернуть власть над телом, чтобы спастись. Именно эти остатки подсказывали ему, что стоит выполнить посмертную просьбу девушки и сжечь свиноподобного Пити со всей его берлогой.

Август послушался, то ли девушку, то ли свой внутренний голос, но опрокинул свечу. В тот же момент мертвецы замолчали, как и следовало поступить им с самого начала. Отсыревшее сено плохо разгоралось, однако хорошо дымило, из- за чего через несколько минут в помещении стало невозможно дышать.

Перед тем как уйти, Август пнул на прощание толстый труп и простился с девушкой. Хоть больше она не говорила, он все же услышал ее благодарность в своей голове. Еще он услышал: «Вы хороший человек», правда, слабо в это верил, особенно после безжалостного убийства.

Как только дверь распахнулась, порыв ветра залетел в комнату, подняв брошенные на лица тряпки, и принялся метаться по комнате, разбрасывая и переворачивая ее содержимое. Последним пунктом было отсыревшее сено, которое от обилия поступившего кислорода наконец сильно разгорелось, моментально поглотив в себе тело юной Софии.

Огонь очистит. Август надеялся. Возможно, так стоило поступить со всем городом, но не ему. Его ждет иной путь, сперва прочь из этого города, а потом до ближайшей лечебницы Дарема, пока оставалось еще время.

9

Легкий ветерок послеобеденной прогулки, сменился на дикий ураган, встретивший слабого доктора мощными порывами. Идти удавалось лишь вдоль зданий, прижимаясь к стене, а иногда и нагибаясь. Пару раз оторванные ставни чуть было не снесли Августу голову, чудом пролетая мимо. На удивление самому себе, удалось быстро определить, в какой части города находился дом и в каком направлении стоило двигаться, чтобы попасть на мост. Город был небольшим, спустя несколько домов Август вышел на главную улицу, которая должна была вести к особняку, если двигаться в обратном направлении.

Ко всем прочим бедам, Август теперь слышал голоса, иногда их было много, иногда только один. Кто-то шептал в его голове, а кто-то кричал, проклиная весь свет. Одни стонали, терзаемые немыслимыми муками, другие рыдали, поняв горечь положения. Желания вникать в то, что говорили голоса, не было. Ясно было одно: они сменялись на новые, стоило отойти от одного дома к другому. Вероятно, то были жители, кого смерть застала в родных стенах, а может, галлюцинации поврежденного мозга, вызванные большими дозами собственного лекарства. В любом