— Прости, мам… Я даже не думал, что это так больно. Очень странно ощущать все настолько… ярко и сильно, — потирая глаза, юноша старался прийти в норму и обдумать услышанное.

— Ничего, дорогой, ничего. К счастью, или к сожалению, но каждый эльф живет жизнью более короткой и более насыщенной, нежели остальные бола. И любовь, и ненависть — все будет сильнее, чем ты мог бы себе подумать. К этому ты не привыкнешь, но я надеюсь, что вскоре пора терзаний пройдет, — сказала та с мягкой улыбкой на лице. Не счастливой, а успокаивающей, ведь сама Ауфиль сейчас совсем не радовалась.

Прийдя в себя после внезапно накатившей грусти, юноша обратился к матери.

— Ты уверена, что лучше пойти? Даже неясно, когда мы вернемся… — обычно поход к Русалочьему озеру длился почти месяц, но то было время летнее, и как сложится ситуация сейчас, мало кто знал. Грим рассеянно смотрел на бабочку, усевшуюся на стене.

— Да, — в это простое слово она вложила столько воли, сколько могла, — Я готова убеждать тебя дальше. Но я прошу тебя поверить.

На мгновение Ауфиль запнулась. Все же ее собственный кризис веры не мог не отразиться на ее просьбе. Самой ей это казалось лицемерием. Однако, Грим сейчас был не в том состоянии, чтобы спорить и искать нестыковки. Желание забыть о боли было сильнее ее самой.

— Я не верю, прости. Но я сделаю это. И буду надеяться, что работы окажется много… — состояние юноши стало подавленным и спокойным, потому он отдал право думать и решать за него той, кто всегда о нем заботился.

Ауфиль поцеловала парня в щеку и заключила в крепкие объятия.

— Ты справишься, сынок…

Она отстранилась нескоро, потому как не хотела уходить и оставлять Грима наедине с собой. Прощание было самой тяжелой частью встречи.

— Красивая. Таких я еще не встречала, — проследив за взглядом юноши, эльфийка увидела бабочку.

Ауфиль уже давно заметила, что в городе стало больше насекомых — и красивых, и неприметных, и даже тех, которых можно употреблять в пищу.

— Пожалуй… Хотя иногда мне кажется, что она смотрит на меня. Жутковато замечать ее то тут, то там.

— Погоди, именно эта? — эльфийка хотела было уйти, но зацепилась за фразу сына.

— Да… я уже почти привык к ней, — парень пожал плечами, а сам сел на свое спальное место, глядя на изумрудного цвета прелестное насекомое.

— Хм… ну, пусть так. Кстати сказать, я наконец смогла выбить себе посещение Литы. Эта змея натравила на тебя ангела во время процесса… Может, пришла пора платить по счетам, — в извечно добром сердце Ауфиль пылал огонь ненависти. На ее ребенка позарились, ее ребенку пожелали зла и сотворили его — а за семью мать двоих детей будет стоять горой.

— Ну ладно тебе, мам. Все вышло даже лучше, я мог получить два года. Катастрофу на беду размен, конечно, но выбирать не приходится. По крайней мере, теперь… — одно только воспоминание о причине заключения заставило юношу ощутить болезненный укол будто в самой душе.

— Может быть, ты прав. Но я устала все время поворачиваться другой стороной в ответ на пощечину. Не знаю, стоит ли оно того, но я все же проверю, — сдерживая свои чувства внутри, эльфийка шумно выдохнула и на прощание поцеловала сына в лоб, — Береги себя, мой дорогой. Я пойду.

Снаружи уже смеркалось, ночь накрывала пеленой страха город и его окрестности, а время на раздумья все утекало.

На следующее утро необходимо дать ответ. Потому Грим, после примерно получаса размышлений, занятых по большей части тоской по своей избраннице, направился к ставке старшего надзирателя. Рослый, крепко сложенный, однако неизменно мертвый зомби Варукт был не слишком рад позднему визиту.

— В чем дело? — неровный, но твердый голос неживого выражал неудовольствие, как и бледно-серое лицо со следами гниения.

— Сэр. Я хотел бы дать ответ по поводу похода к озеру, — сейчас Гриму нельзя было показывать свою слабость, так что он собрался и выпрямился, — Я принял решение отправиться в экспедицию.

Надзиратель строго оглядел осужденного, будто оценивая его способность к столь тяжелому делу.

— Отлично. Как раз хотел уменьшить количество ртов в отряде. Завтра с утра за тобой придут, отправишься на обучение, — несмотря на видимую сухость и черствость, Варукт был весьма доброжелателен, объяснял недочеты и заботился о своих подопечных, даже о тех, кто попадал в карательные группы за страшные преступления.

Грим еле заметно улыбнулся — подобное отношение весьма забавляло. Особенно, если в процессе оказывалось не так много холодности.

На деле же, Варукт отлично знал настроение Грима. И если обычно он старался сохранять авторитет надзирателя перед каждым осужденным, то сейчас, глядя на страдающего от чувств юношу, не мог оставить это без внимания.

— Благодарю вас, сэр. Скорой вам ночи.

Сокровенным чаянием стражника, сборщика, да и вообще кого угодно за стеной было то, чтобы ночь завершилась как можно скорее. Таков смысл пожелания — короткой и легкой ночи.

Вежливо распрощавшись, юноша ушел пройтись. После работы ему спалось лучше, а за ее неимением самым простым способом уснуть осталась прогулка. Только пройдя несколько кругов по их небольшому району внутри города Грим был готов отойти ко сну. Бессонница мучила и его, а теперь, когда денег на зелье доброго сна больше