— Очнись, гордый воин рода Гваренском. Сам Порядок возжелал твоей жизни… и ты не в праве отказать, — обратилась она к другу с проступившими слезами.

Медленно и тяжело, словно просыпаясь от глубокой грезы, Лимар открыл глаза. В них Верховная увидела много эмоций, какие раньше не давались ангелу: облегчение и радость, напряжение и страх… благодарность и самое настоящее счастье.

Он нарушил Порядок. Отверг свой долг, свое призвание. Все из-за отчаяния и неверия… Но теперь этот старый ангел знал. Знал, что он прощен. Что его признали. Что он нужен.

— Спасибо.

С таким же облегчением, как Ширрон смотрела на Лимара, Офресса смотрела на дочь. Та мирно спала, а не лежала бездушной оболочкой. Лицо ее было слегка румяным, а не мертвенно-бледным. И пусть недавно та корчилась от боли, крики ушли и забылись. Любящая мать нежно поглаживала Федру по волосам, тихо напевая ей колыбельную.

Кто знает, быть может именно голос родителя позволил демонессе раскрыть свою душу. Как когда-то, в детстве, он успокаивал и дарил тепло.

— Ты все-таки здесь, дитя…

Светлое пустое пространство. Голос, исходящий из ниоткуда.

— Пройдет время, и мы позовем тебя. Ты сильна, ты бесстрашна. Знай, что все мы благодарны тебе. Без тебя ничего бы не вышло.

Федра уже слышала этот голос. Шут. Голос, один из пяти, что притягивал ее дар к себе каждый раз, когда девушка его использовала. Но, как и всегда, демонесса не могла говорить. Она даже не знала, есть ли она — только слух и зрение позволяли не потерять свою суть.

— А пока отдохни. Завтра тебе придется многое рассказать отцу.

Румяное, посвежевшее и почти здоровое лицо. Закрытые, недвижные тринадцать глаз и спокойный сон. Не сыскать для Офрессы зрелища отраднее. И пусть она беспокоилась за мужа, она знала — он вернется к ней. Всегда возвращается.

Прошла тысяча лет с тех пор, как земли Всеотца Обеллоса, носящие его имя, погрузились во мрак. От Первой до Последней ночи, бола на всей планете страдали как никогда. Жизнь в беспросветном мраке, в мучительном ожидании смерти…

Теперь же, в главной больнице города Велан, столицы Империи Стратвар, тьма сменялась светом. Что может быть ярче и прекраснее рождения новой жизни?

Тита Айяр. Верная жена, гениальный врач и скромная наследница Великой семьи. Красавица, каких еще поискать. Сколько раз она спасала бола не сосчитает никто — теперь же за ней самой приглядывают чуткие коллеги. Мивес Айяр еще не успел узнать, что его любимая вот-вот подарит этому миру небывалую радость. Даже прилив теплых чувств от прежней влюбленности ни он, ни сама Тита не сравнили бы с счастьем от рождения их дочки. Глаза малышки были чуть светлее, чем темно-голубые очи матери. В пухленьком лице девочки женщина угадывала серьезные ноты, как у мужа. Пока она ворковала над ребенком, длинные волнистые волосы будто укрыли их от всего мира. Лишь мать и дитя.

Карла Конамор. Ответственная начальница, опытная воительница и чуткая женщина. Как давно ждали они с Неттом ребенка — и уже почти отчаялись. Но теперь, лежа в поту на жесткой кровати, ощущая нестерпимую боль, грозный майор была счастлива. Она пройдет через страдания и слезы, что угодно, лишь бы ее дитя увидело лицо своей любящей матери. Всем сердцем Карла хотела, чтобы ребенок увидел, как улыбаются ее губы, тонкие и нежные. Как улеглись на ее голове светлые волосы, подчеркивающие изящные черты лица. Как светятся счастьем ее радостные карие глаза.

Марта Слайгур. Повар, пекарь, простая бола. Ни она, ни муж не отличались ничем примечательным. И теперь эта женщина держала на руках, усеянных ожогами от работы с огнем, маленького мальчика. Плачущий и кричащий, он ворочался и требовал внимания, которое мать была счастлива подарить своему ребенку. Столько, сколько нужно. Теперь ее жизнь изменится. Теперь их жизни изменятся.

Ольгра Айяр. Лима Конамор. Аниллас Слайгур.

Дети, рожденные под серым небом. Появившиеся в момент, когда Конец отступил. Озарившие своим приходом целый мир. Не только они одни. Всякий ребенок, что очутился тогда на этих огромных страшных землях стал маленьким лучом в царстве тьмы.

И все вместе они несли с собой новый рассвет. Даже посреди глубокой ночи.