— А какого чёрта за ним пришли? — сказать то, что я был растерян — ничего не сказать.

— Пришли за ним, Сергеев, по доносу. Донос у меня. Запись телефонного разговора, звонка в Тайскую полицию. Голос изменён на компьютере, так что, даже невозможно понять, мужской или женский. Над этим сейчас эксперты колдуют. Если разберут, хорошо. Но, говорят, возможно, что и не понять будет. Техника сейчас идёт вперёд семимильными шагами, чёрт бы её побрал. Захотите послушать — милости прошу ко мне в кабинет. Аудио-эффектов не обещаю, но запись вполне разборчива.

Снегирёв вышел из кабинета, а я подумал, что никогда не видел его таким усталым и опустошённым. Да, дела… Ну, по крайней мере, я не ошибся в своих расчётах. Вычислил я намётки киллера верно. Только, что это дало? И что это даст в будущем?..

— Смотри-ка, — словно читая мои мысли, заулыбался Сашка. — Да тебе, Сергеев, в бюро прогнозов идти работать надо. С руками-ногами оторвут.

— Не вижу ни малейшего повода для зубоскальства, — с упрёком посмотрел я на напарника. — Ну да. Вычислить-то я их вычислил… Толку-то?

— А я тебе о чём говорил? Какой толк с этого? Ну, смотри, ты — начальник, тебе видней, — заметно было, что Сашка еле сдерживается от смеха. Я его радости никак не разделял. — Можешь дальше сидеть тут, штаны перед компом просиживать. Искать будущих жертв. Этих только не забудь в бывшие записать. А хочешь, я тебя зарегистрирую в этой шарманке, — Сашка кивнул на компьютер, — выйдешь на связь, отчитаешься, что дело сделано, по просьбе, так сказать, трудящихся вынесен справедливый приговор, и в соответствии с пожеланиями общественности, возмущённой судебным произволом, он, то есть, приговор, приведён в исполнение.

Я поборол в себе очередной прилив желания свернуть товарищу шею и задумался. Он опять опережает нас. Он идёт по тому же пути, но на несколько шагов впереди. По крайней мере, я нащупал нить его размышлений. Это элементарная народная молва, травля в Интернете. Электронное сообщество находит тему, обмусоливает её в сети, выносит приговор, а он просто приводит этот приговор в исполнение. Дикость какая-то. И до чего так можно дойти?! Неугодных много, среди них есть и вполне себе респектабельные люди… Да чего уж там, в сети всерьёз обсуждается, как бы добраться до того или иного чиновника. Куда мы так придём?! Вот бред!

— Эй, Сергеев! Ку-ку! Давай-ка за дело! У меня есть кое-какие связи в Невском районе. Я сейчас повишу на телефоне, поспрашаю народ. А ты дуй к Снегиреву, послушай там этот самый донос тайский. Может, что умное в голову придёт…

Я безропотно подчинился и побрёл к начальству в кабинет. Снегирёв встретил меня в ещё более подавленном настроении. Мне даже не по себе стало. А ну как сломается сейчас полковник! Ходят же слухи, что давнее ранение в сердце до сих пор даёт о себе знать. А тут нервотрёпка за нервотрёпкой. У меня своё начальство, а у него-то своё. И по головке его, так же, как и меня, за нераскрытую серию убийств не гладят.

Снегирёв включил мне запись телефонного разговора, присланного тайской полицией. Как эта запись попала именно к Снегирёву, я не вникал. Попала, значит, так надо. Голос был очень странный, тягучий и какой-то синтетический. То, что он был обработан на компьютере, это к бабке не ходи. Ни одна театральная примочка не даст такого эффекта. Хотя, насчёт театрального инвентаря стоит подумать впоследствии. Разочаровало меня то, что речь была английской. Насколько я разбираюсь в иностранных языках, человек был не англоязычным и говорил на английском хоть и чисто, но как-то слишком заученно. Не исключено, что такой эффект давала обработка голоса, но вероятней всего, человек не был ни англичанином, ни американцем. Ни те, ни другие не строят предложения подобным образом. Так мог говорить кто угодно, чей родной язык — не английский. Поляк, белорус, финн, немец, русский, в конце концов. Перевести я всё не смог, знаний не хватило. Человек говорил довольно быстро, хоть и совершенно спокойно. Что нужно, чтобы понять психологию звонящего? Нужно поставить себя на его место. Пробуем. Что бы сделал я? Я бы сел за комп в спокойной обстановке, написал речь, тщательно проверил расстановку фраз. Убрал бы лишнее, добавил нужное. Записал бы текст на компьютер в речевом виде. Далее, пропустил бы эту запись через любую редакторскую программу — это даже я понимаю, хотя осуществить бы вряд ли смог — изменил бы ненамного скорость и намного тембр, Перекинул бы аудио-файл на цифровой диктофон. Потом пошёл бы к любому таксофону, позвонил в полицию, дождался ответа, приложил к микрофону динамик диктофона и спокойно бы дал прослушать запись. Потом спокойно отправился бы пить кофе, или что там они, в Таиланде пьют… Вот где-то так. Я поспешил поделиться своими мыслями с полковником. Он посмотрел на меня огорчённо.

— Ты всё понял? — недоверчиво протянул он.

— Нет, — честно ответил я. — Не всё.

— Подучиться бы тебе не мешало, — повторил Снегирёв фразу, которую я за последние несколько дней слышал уже не единожды. — Значит, дело в следующем. Звонящий сообщает, что в таком-то номере такой-то гостиницы скрывается опасный преступник, русский торговец наркотиками, дважды судимый за это преступление в России и единожды задержанный в самом Таиланде. Наркотики находятся у него. Ты, как сознательный гражданин, хочешь довести до сведения полиции, что готовится ужасное преступление по распространению наркотиков на территории Таиланда. Вот, собственно говоря, и всё, что он сказал. Или она. Это, как тебе больше нравится, Сергеев.

— Мне никак не нравится. Вообще-то я практически так эту речь и понял. Звонивший наводит полицию на конкретный адрес и конкретного человека. Судя по тому, что Кузьмина взяли, наркотики у него действительно были. Нужно быть круглым идиотом, чтобы в гостиничном номере держать такое количество запрещённого зелья. Если он круглый идиот, тогда понятно, если же он не совсем дебил, то его круто подставили. Только какой смысл тратить целое состояние на такое количество наркоты ради подставы? Хватило бы и пяти доз… Что теперь с ним? Там же вроде, если я не ошибаюсь, штраф какой-то ошизительный и депортация?

— Вот и фигушки, — почему-то обрадовался Снегирёв. — Это по первому разу штраф и депортация. Первый раз его и депортировали за персональную дозу на кармане. А второй раз — тюрьма и смертная казнь. За такое количество — стопроцентная смертная казнь. Независимо от гражданства, вероисповедания, раскаяния и прочего блуда. Поэтому я и говорил, что он ПОКА жив.

— А как его