Саурва, ее бледное тело образовалось из болезненно-розового облака. Даже в глубине своей пещеры я не мог укрыться от зла, порожденного кровавой тучей.

– Знаешь, кто мог бы легко придумать способ преодолеть их оборону? – спросила она. – Михей Железный.

Укрытая туманом, она стояла в дальнем конце комнаты. Я почти мог разглядеть кровь под ее прозрачной кожей. Ее зрачки светились зеленым, а затем растворялись в белках глаз, и это повторялось снова и снова.

В дверь постучали.

– Это я, государь император.

Голос Томуса.

– Подожди, – приказал я.

– Если бы я хотела с ним что-нибудь сделать, ты бы меня не остановил, – сказала Саурва. Это была правда. – Впусти его. Мы поговорим позже.

– Входи, Томус.

Саурва разглядывала его с тревожащей улыбкой, которую он, к счастью, не видел. Я велел ему сесть рядом со мной.

– Как там дела с рыжеволосой девушкой? – спросил я.

– Амрос и другие Лучники говорят, что знают возлюбленную Кевы. Ее зовут Сади. И ее нет среди рыжеволосых женщин, которых мы собрали.

Я разочарованно вздохнул.

– Тогда, кроме моего кинжала, у нас ничего против него нет. – Или есть? – Томус, что ты узнал о великом магистре крестейцев Михее Железном?

– Ах да. Михей Железный. – Томус поднял палец. – Он называл себя Зачинателем. – Он поднял второй палец. – Он ненадолго отвоевал Костану у Селуков. – Третий. – И даже женился на внучке императора Сатурнуса.

– И какая его постигла судьба?

– Самая худшая. Он пропал в Лабиринте. С тех пор его никто не видел.

Как мой Доран. Мысль о сыне, запертом в этом демоническом месте… я разрыдался бы, если бы это не было проявлением слабости.

– Как я понял, Михей был великим полководцем.

– Это правда, – кивнул Томус. – И великим гордецом. Вообразил, что он такой же, как ты.

– Люди, достигшие столь многого, имеют право гордиться.

– Так почему же ты не гордишься собой, государь император? И я сейчас не льщу. Императрица Сатурнус считала себя богиней моря и заставляла слуг повсюду ее носить. Приказывала приспешникам ползти к ее трону и выкалывала глаза, если кто-то поднимал голову, чтобы взглянуть на лиф ее платья. И при этом правила одним маленьким островом.

О да. Томус был на ее стороне, когда мы с Маркосом завоевали этот остров.

– Учитывая, чего ты добился, меня потрясает твоя скромность, – продолжал Томус.

Трудно быть гордецом, помня о том, как мать прокладывала себе путь ко двору через постель и прятала меня под половицами в процессе, чтобы избавить от еще более отвратительных воспоминаний. Или о том, как отец гнул спину, строя колесницы для сильных мира сего, а потом был задавлен одной из них.

– Я хорошо умею только завоевывать, – сказал я. – Завоевывать и вдохновлять людей на завоевания. Вот и все. Это мое единственное умение. В Ангельской песне не говорится, что Зачинатель будет праведным или даже порядочным человеком. Но он будет низкорожденным. И потому я должен напоминать себе – есть ли кто ниже меня?

– Ты должен оставить эти мысли в прошлом. – Томус потер место чуть выше сердца. – На простых идеалах империю не построить, государь император. Я сопротивлялся тебе так долго, потому что знал, что на твоей стороне одни фанатики, глупцы и мечтатели.

– А теперь и ты. Как любопытно.

Саурва хихикнула. Я едва не забыл о том, что она стоит за туманом.

– У тебя гораздо больше общего с Михеем, чем ты думаешь.

– Я и правда на твоей стороне, – сказал Томус. – И был на ней одиннадцать лет. Я наблюдал, как ты заключаешь союзы с врагами, за исключением Сатурнусов и их пиромантов, полностью заслуживших то, как ты с ними обошелся. И знаешь что, государь император?

– Поделись же со мной своей мудростью, Томус.

– Людей к тебе привязывает вовсе не то, что ты говоришь с ними как друг или отец, как бы тебе ни хотелось в это верить.

– Тогда что же заставляет их хранить верность?

Саурва снова хихикнула.

– О, это должно быть интересно.

– Не страх. Не вера. Просто факт, что ты побеждаешь, снова и снова. Все они верят, что тебя невозможно победить. Не важно, насколько стена толстая, ты пробьешь ее. Не важно, сколько замков на двери, – ты найдешь все ключи. На этом построена твоя империя. Даже в сердцах твоих злейших врагов живет вера в то, что ты непобедим. Все хотят быть на стороне победителя. Это самая соблазнительная приманка.

Я сцепил пальцы.

– А если здесь я проиграю, Томус? Все развалится? Легионы меня покинут?

– Это так, государь император. Достаточно один раз проиграть, и твоя легенда разрушится. К счастью, ты исчез в пустыне, сохранив образ в целости. Сатурнусам удалось уничтожить твою репутацию к западу от Юнаньского моря, но здесь, на востоке, верующие этосиане веками ждали твоего возвращения. Лучники сказали, что в этих землях повсюду твоим именем названы храмы. Почему? Да потому, что ты никогда не проигрывал. Ты был и остаешься Базилем Разрушителем. Даже латианам придется перестать называть тебя Изгнанным, ибо ты вернулся.

Действительно, легенда. Но сегодня она больше походила на тяжесть, сокрушающую кости.

– Ты и правда удивительный, папа. – Саурва придвинулась ближе, ее лазурные волосы и глаза стали ярче. – Иначе мама не стала бы с тобой спать. Она носила меня в себе почти десять лет. Не стоило бы этого делать ради ребенка обычного человека.

– Томус, я должен тебе кое-что сказать. – Я взглянул на Саурву, парившую прямо позади него. – С нами в комнате находится демон.

Саурва уколола его шею ногтем и рассмеялась.

Томус содрогнулся.

– Мне вдруг стало холодно. Ты сказал, демон?

– Она прямо позади тебя.

– Ты портишь все удовольствие, папа. – Саурва снова уколола Томуса, заставив его задрожать. – Я хотела, чтобы мое присутствие было нашим секретом.

Томус закрутил головой.

– Архангел, защити слугу своего от козней Падших.

– У этих тупых виршей нет никакой силы, – сказала Саурва. – Ангельская песнь – глупая книга. На самом деле некоторые стихи в ней нашептала писцам моя мать, когда те спали. Как можно доверять такому?

– Твои слова ее расстроили, – ухмыльнулся я. – Повторяй их.

Томус встал.

– Я лучше пойду, государь император. Много дел. Я должен распорядиться, чтобы из лагеря Сиры доставили еду и воду.

– Благослови тебя Архангел, Томус. И позволь сказать… – Я положил руку на сердце. – Мне повезло, что среди толпы фанатиков, глупцов и мечтателей есть такой практичный человек, как ты.

Он ухмыльнулся.

– Нет, государь император. Это мне повезло, что ты позволил моей практичной голове остаться у меня на плечах.

Саурва, как обычно, явилась насмехаться и дразнить меня. Она снова настаивала, чтобы я убил