Я осмотрел очищенный от жителей жилой квартал, где сейчас размещалась основная часть моего войска. Захваченные нами горожане теперь жили и спали под пальмами, и любой солдат имел право распоряжаться ими по своему усмотрению, хотя наш закон не допускал неоправданного кровопролития даже в отношении рабов. Однако оно все равно происходило, но мне некогда было заниматься исправлением ситуации.

Я навестил юного легионера, живущего в вонючей пещере. Он пожаловался, что пропал его брат.

– Мы шли мимо конюшен, хотели выменять на что-нибудь эти крепкие золотые доспехи. И вдруг, вы не поверите, увидели в кровавом тумане дверь.

– Дверь?

Я скрестил руки на груди и прислонился к стене.

– Клянусь Двенадцатью, государь император, она была там, прямо посреди улицы. Открытая дверь. Заглянув в нее, я увидел большую старую пирамиду, вздымавшуюся к небесам. – Он изобразил ладонями треугольник. – Я пытался остановить своего недоумка-брата, но ему не терпелось разграбить ее. Как только он вбежал внутрь, дверь просто… исчезла.

Мы с Гераконом обменялись озадаченными взглядами. Что я мог поделать с исчезнувшей дверью?

Я переходил от дома к дому, беседовал с солдатами в уюте их временных убежищ и слушал множество странных историй. Мне также предлагали много еды, но я отказывался. Один из моих центурионов, хмурый, но крепкий мужчина, которого тоже звали Базиль, отломил для меня хлеб.

Внутри оказалось человеческое ухо.

Он принялся извиняться, будто это была его вина. Будто ему следовало сначала проверить. Но кто бы додумался искать в хлебе уши?

В лагерях нередко умирают от потливой лихорадки, желчной болезни, гниения легких и белой лихорадки – эти болезни проносились по легионам, не обращая внимания на молитвы. Но сейчас количество мертвых и больных меня встревожило, так же как число людей, ослепших от застоя крови в глазах.

В колодцах тоже что-то росло, длинные тонкие нити, прикрепленные к каким-то мясистым шарам. С припасами, прибывшими из лагеря Сиры, мы хотя бы могли перестать пить и есть то, что слишком долго находилось в кровавом тумане.

Но полагаться на Сиру во всем было опасно. Она вела со мной игру, это было очевидно. Ей только на руку, если я брошу все свои легионы на храм Хисти, потрачу их пули и наши жизни. Гнилая насквозь сделка.

Амрос, командующий моей когортой Лучников Ока, нашел меня, когда я уже возвращался к себе.

– Государь Зачинатель, – тихо сказал он, в голосе слышались нотки паники. – Ты должен кое-что увидеть.

– Амрос Двуглавый. Что там такое страшное?

Он провел меня по извивающимся проходам к устью пещеры. Вход закрывала металлическая решетка, ее распилили, но внутрь можно было попасть только боком.

Перед ней лежали мертвые Лучники Ока в белых одеждах. У каждого на запястье имелась пурпурная повязка в знак того, что они примкнули ко мне, а не к Абу. Я не видел на телах ни ран, ни крови.

– Как они умерли? – спросил я.

Амрос указал на вход в пещеру.

– Они убиты за то, что вошли туда.

– Убиты? Кем?

– Святой смертью.

Я усмехнулся, будто это была дурная шутка. Но Амрос не разделял мое веселье.

– Что еще за Святая смерть?

– Латиане говорят, что она была женой Темура Разящего.

– Темура… А это кто?

– Падишах из рода Селуков. Пятьсот лет назад он правил землями от джунглей Кашана до степей Сирма. Никто в истории не завоевал и не убил больше, чем он. Даже ты, государь Базиль.

Хорошо, что у меня есть возможность превзойти его и в том и в другом.

– По моему опыту, суровые мужчины предпочитают нежных женщин. Как же его жена стала Святой смертью?

– В ней не было ничего нежного. Она сопровождала его во всех походах. Когда Темур завоевывал непокорный город, он никого не щадил. Любил строить дворцы из черепов и костей. Но кровожадной жене и этого было мало. Она называла его слабаком и подстрекала к еще худшему.

– Что может быть хуже дворца из черепов?

– Вообще-то многое. У нее был весьма изощренный ум, когда дело касалось смерти, – улыбнулся Амрос. – Тебе нужно почитать о ней.

– А похоже, что у меня есть свободное время? – Я уставился на вход в пещеру. – Пойдем. Поглядим на ваш призрак.

– Я ведь сказал – моих людей убили за то, что они вошли туда, а теперь ты хочешь повторить их поступок?

– Кто только не хочет меня убить. Одной тварью больше, одной меньше.

Я повернулся боком и шагнул сквозь железную решетку. Из темноты доносился запах мертвого сада.

Перед усыпальницей, на которой лежал раскрытый саван, склонился ряд безголовых мужчин. Судя по доспехам, это были мои солдаты, а также Лучники Ока. Кто-то обезглавил их и расставил в молитвенных позах.

В саване оказалось женское тело, покрытое цветами. Стебли и разноцветные лепестки с ног до головы укутывали соблазнительную фигуру. На груди росла пара подсолнухов. Эта женщина была самым живым мертвецом, что я видел в этом кровавом тумане. И она сидела, глядя на меня пустыми глазницами покрытого лепестками черепа.

Конечно, кто-то ее так обрядил. Труп не может быть живым.

Позади меня что-то зашевелилось. Я повернулся и увидел Амроса. Он набрался смелости войти внутрь и теперь смотрел на парамейскую вязь на стене.

– Здесь все неправильно, – сказал он.

– Что именно?

Он указал на буквы.

– Это не парамейский. Они только кажутся парамейскими.

Я уже успел заметить, что буквы больше не выглядели настоящими. Как будто ребенок пытался придумать собственный язык.

Амрос поднес палец к надписи, но не коснулся ее.

– Это… кровавые руны.

– Кровавые руны?

– Когда кровавая чума опустошала мою родину, кровавые дожди даровали многим новорожденным умение писать такие руны и накладывать заклятья.

Они чем-то напоминали кровавые узоры на страницах «Мелодии Михея».

– А руна способна… вернуть кого-нибудь к жизни? В другом теле?

Амрос кивнул.

– Вполне. Философы передавали таким образом запретные знания.

– А убить? Мог такой колдун убить этих людей?

– Нет. – Амрос указал на женщину в саване. – Это она. Она их убила. Святая смерть.

Он действительно в это верил? Растущие из тела цветы – это весьма необычно, но все же труп не мог никого убить. Однако я был бы глупцом, если бы полностью отверг такую возможность, учитывая все, что видел и слышал сегодня.

– Сожгите здесь все, – сказал я.

– Только глупец будет и дальше навлекать на свою голову ее гнев.

Я вздохнул.

– Заложите вход камнями, чтобы никто не мог ни войти, ни выйти.

– С радостью, государь Базиль.

Позже меня посетила