Кэтлин, сглотнув, подалась назад. Кажется, она уже жалела, что согласилась стать участником переговоров.

Морриган кашлянула.

– Часть донорской крови мы можем выкупать у больниц. Животную кровь раздобудем на фермах.

– А эта ваша магия древней крови? – осведомился Фланаган. – Вы, древние создания, сильнее нас. Ваши чары нам не отследить, и вы прекрасно это знаете.

– Но вы же как-то ловите убийц, не использующих магию, – парировала Джамесина. Пожала плечами. – Наказывайте тех, кто нарушает закон и причиняет вред людям. Расследуйте, доказывайте их вину, судите, как обыкновенных преступников. Я не против. Поймите же, я не требу… я не прошу особого отношения к нам. Я прошу равного отношения. Перестаньте видеть в нас диких зверей. В нас ведь, несмотря на нашу древность, очень многое от человека.

Джамесина устало откинулась на спинку стула и взглянула на Морриган.

Пусть бааван-ши выступает от имени существ древней крови… Морриган будет говорить от имени людей.

– Оставьте нам Пропасть. Вот наше условие. Помимо, разумеется, уже озвученных.

– Вы шутите? – недоверчиво хмыкнул Фланаган. – Я не могу позволить убийцам, сбежавшим в Пропасть, жить как ни в чем не бывало. Они обязаны понести наказание.

Морриган кивнула. Этого она ожидала.

– Что, если Пропасть станет закрытым городом, но полностью автономным? Ни вы, ни мэр, ни кто-либо еще не будет вмешиваться в наши дела и наши жизни. Я же в свою очередь возьму на себя обязательство превратить Пропасть в город, живущий по общечеловеческим законам.

– И как вы сможете закрыть город?

Морриган закусила губу. Что-то внутри нее сопротивлялось пришедшему в голову решению. Она сама предлагала Трибуналу ограничить свободу жителей Пропасти. Закрытый город – не слишком ли это похоже на тюрьму?

Но пора взглянуть правде в глаза – среди отступников и впрямь немало убийц. А еще Пропасть полнилась семьями, в которых дети с раннего детства становились свидетелями темных ритуалов, жертвоприношений и просто разрушающих чужой разум и тело, высасывающих чужую душу полуночных чар.

Иногда выросший в такой семье ребенок все же прозревал и отказывался следовать предначертанному судьбой пути, как это случилось с Морриган. Но чаще всего он считал увиденное и пережитое нормой. Стремление вредить или убивать в Пропасти становилось чем-то вроде особого гена, который передавался по наследству как цвет волос или глаз.

В семье Фитцджеральд только Сирша нашла в себе силы отринуть родовой дар, а ведь им было безобидное в сравнении с магией хаоса веретничество. Линн отказаться не захотела, Оливия просто не смогла…

И если Морриган хотела, чтобы во всех без разбора полуночных колдунах перестали видеть угрозу (а она, знакомая с Саманьей, Аситу и Ганджу, Сиршей, Кьярой и десятком колдунов, примкнувших к ее Дому, этого хотела), чтобы такие, как Бадо́ Блэр, плодили как можно меньше ненанависти…

Нужно что-то менять.

– Когда война с Дикой Охотой закончится, мы сделаем единый вход в Пропасть. Таким образом ваши агенты смогут стеречь ее границы. Портальная башня будет закрыта, филактерии с временными порталами придется изъять. Назначенные мной судьи изучат прошлое каждого отступника. Если будет установлено, что он совершал убийство… – Морриган вздохнула. Она говорила прямо как Ник. – …то для них путь в Верхние города будет закрыт. Невиновные же получат право покидать Пропасть. Включая и меня. Я намерена доказать перед Трибуналом свою невиновность. Разумеется, когда Дикая Охота останется позади.

Фланаган побарабанил пальцами по столу.

– В таком случае вы будете обязаны подчиняться законам Верхних городов. Что значит, не применять полуночную силу за пределами Пропасти.

Морриган с усилием кивнула. Возможно, однажды люди поймут, что полуночную магию можно использовать и во благо. Но… По одной проблеме за раз.

– Да. Следуя закону, мы не будем ее применять.

– Ох, Морриган, – качая головой, выдохнула Джамесина.

Нет, бааван-ши ее не осуждала – во взгляде сквозило сочувствие. Они обе прекрасно понимали: пусть большинство отступников привыкли жить в Пропасти, не покидая ее, недовольств будет много. Очень много.

Однако перемены подобного масштаба редко обходятся без них.

Морриган вскинула голову, заглядывая в глаза Фланагана.

– Но и вы должны подчиняться этим же законам.

– Виновные в использовании полуночной силы, разумеется, будут наказаны. – Трибун тяжело вздохнул. – Скоро вы и сами это узнаете из новостей, так что не вижу смысла скрывать: Керрейна сняли с поста мэра.

«Что, скандал замять не удалось?» – ехидно подумала Морриган.

– В отношении остальных будет проведена серьезная проверка.

– А Ристерд Уолш? – хрипло спросил Дэмьен.

Фланаган поморщился, словно от зубной боли.

– Испытания над людьми и существами древней крови недопустимы – какую бы великую цель Ристерд в своей голове не рисовал. Разумеется, его действия не останутся безнаказанными.

– То есть он?..

– Его поймали, когда он пытался взломать международный портал-зеркало.

Обернувшись, Морриган мимолетно улыбнулась Дэмьену. Пусть не путем кровной мести, но есть шанс, что его друг будет отомщен.

Однако верить в то, что Фланаган – невинный агнец, она не торопилась. Слишком многое в Трибунале происходило без его ведома. Где-то в словах Фланагана определенно крылась ложь. С другой стороны, это им на руку – причин бояться разоблачения у него еще больше.

А тут еще Дикая Охота… Трибунал не в той ситуации, чтобы отказываться от их условий.

Да, как такового оружия против Бадо́ не было и у самой Морриган, но она знала ее, как никто другой. Знала все ее (немногочисленные, надо признать) уязвимые стороны, о чем прямым текстом Фланагану и сообщила. К тому же, Кенгьюбери и Ирландии необходимы настоящие полуночные колдуны.

Только объединившись, они могли победить Бадо́ Блэр.

Теперь Трибуналу известно наверняка, на что способны отступники… А после победы над слуа ему определенно не нужна новая война, которая может разрушить Кенгьюбери до основания.

Фланаган попросил их подождать в коридоре, а после долго совещался с трибунами. Однако Морриган знала, что победа в переговорах – в ее руках. Хоть та и имела горьковатый привкус…

Пропасть станет закрытым городом, тогда как существа древней крови обретут свободу. А Трибунал продолжит существовать.

«Впрочем, пока на свете есть такие, как Джамесина, за справедливость в Ирландии можно не волноваться. Спуску Трибуналу она и ее соратники не дадут. И я, раз уже повязана с этим, тоже».

– Худой мир, говорят, лучше доброй войны, – медленно произнесла Морриган. – А чего ждать от этого перемирия?

Джамесина пожала плечами.

– Полагаю, рано или поздно мы узнаем.

Глава 40

Эмайн Аблах

– Лесные ведьмы ответили, – с порога сообщила ворвавшаяся в кабинет Ведающая Мать. – Они сказали мне о чарах, которые проведут